2879 год от В.И.
17-й день месяца Собаки.
Арция. Мунт
По этикету к епископу следовало бы обращаться «Ваше Преосвященство», но Александр при всем желании не мог видеть в дядюшке Сезара клирика. Резкий, властный, острый на язык, Жорж Мальвани никогда не говорил ни о Книге Книг, ни о грехах и прочих церковных вещах. Возможно, находясь среди собратьев, он вел себя подобающе, но в кругу семьи брат маршала был нобилем со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сандер его любил, впрочем, он любил всех Мальвани, начиная от загостившегося в Оргонде Анри, которого он видел два раза в своей жизни, и кончая совсем юной Анриэттой. Чем неуютнее было во дворце, тем больше его тянуло в старинный особняк на площади Ратуши, где можно быть самим собой, не опасаясь насмешки или подвоха. Сегодня они с Сезаром собрались послушать знаменитого менестреля, вернувшегося в Мунт после очередной отлучки, но у Жоржа были свои планы, по крайней мере, насчет Сандера.
– С тобой хочет говорить Его Высокопреосвященство. Сезар, если желаешь, можешь поехать с нами, но нам нужно заехать в Духов Замок.
– Туда-то еще зачем? – удивился Мальвани-младший.
– Затем, – многозначительно ответил епископ. – Кстати, Сезар, ты уже второй месяц таскаешь Сандера по Мунту, почему ты не показал ему одну из главных достопримечательностей?
– Да потому, что меня от нее тошнит, – хмыкнул виконт.
– Тошнит?
– Наполовину тошнит, наполовину жуть берет. Ума не приложу, чего это все на колени валятся. По мне, так оттуда бежать хочется.
– Ты мне об этом не говорил, – в голосе епископа зазвучали странные нотки.
– А ты не спрашивал, – резонно возразил племянник.
– Но Сандеру туда сходить нужно. Хотя бы для того, чтобы составить собственное мнение. Впрочем, ты его уже настроил...
– Ничего страшного, – улыбнулся Александр, – я постараюсь быть честным. Я не очень хороший знаток живописи. Может, мне и понравится. Это тот самый храм, что восстановил епископ Илларион?
– Восстанавливает, – откликнулся Жорж, – ну, хватит болтать. Поехали, негоже заставлять старика ждать.
Замок Святого Духа находился на противоположном конце длинной улицы Святого Мишеля. Именно этой дорогой почти тридцать лет тому назад везли его отца. Александр пытался представить себе, как это было, и не мог. Все выглядело таким мирным и спокойным. Днем улица превращалась в рынок. Горожанки и служанки из богатых домов с корзинами, кричащие продавцы, гогочущие гуси, безмятежные оборванцы, высматривающие ротозеев с полными кошельками, – все это как-то не вязалось с мрачной процессией, синяками[35], эшафотом... Зато сам замок Сандеру не понравился. Мрачный, тяжеловесный, он казался зловещим и неуместным, как старый шлем в муравейнике.
– Здесь теперь только храм или дюз[36] тоже?
– Замок перестроили, – объяснил епископ и уточнил: – Разделили на две части, в большей по-прежнему заправляют антонианцы[37], а меньшая открыта для всех. Там храм, две часовни, больница для бедных и королевский приют для сирот. Сезар, как я понимаю, ты не горишь желанием преклонить колени перед святыней?
– Не горю.
– Тогда подержи лошадей. Пошли, Сандер.
Александр спешился и с бьющимся сердцем ступил под своды увенчанных часовней ворот. Он сам не знал, чего ожидал от Замка Святого Духа, но на душе было неспокойно, хотя никаких причин, кроме оброненных Сезаром слов, для этого не было.
Внутренний двор был замощен сероватым булыжником. С одной стороны его ограничивало унылое серое здание, про которое только и можно было сказать, что это богоугодное заведение, приютившее под своей крышей тех, за кого платит Его Величество. Несколько мальчиков и девочек в грубой суконной одежде таращились с крыльца на снующих по двору богомольцев, на крыше здания сидело множество голубей, чье присутствие печальным образом сказывалось на статуях святых, украшавших высокую мощную стену, явно построенную совсем недавно. За ней скрывалось гнездо антонианцев, потеснившееся ради того, чтобы все добрые люди могли посещать открытую Илларионом святыню. Жорж решительно направился к пологой лестнице из серебристого камня, и Александр последовал за ним. Они миновали массивные стены и оказались внутри.
День был солнечный, и льющийся через высокие окна свет позволял рассмотреть внутреннее убранство во всех деталях. Александр огляделся, разыскивая знаменитые фрески, и... испытал полнейшее разочарование. Небесный Портал[38] был богат, его иконы явно вышли из-под кисти лучших иконописцев Арции, но не более того. То же относилось и к росписям на левой части потолка и стен. В храме не было ничего примечательного, если не считать облупленной, грубо оштукатуренной стены, по которой змеились мелкие трещинки. Кое-где пласты штукатурки обвалились, явив взору неопрятную кладку. Александр лихорадочно оглядывался, пытаясь понять, из-за чего загорелся сыр-бор, что здесь могло напугать Сезара и почему людей пускают в здание, отремонтированное не более чем наполовину. Напоследок младший из Тагэре оглянулся и понял, что был несправедлив. Чудо в храме все-таки было, но не такое и не там, где он ожидал. Он думал о фресках в алтарной части, а они оказались над входом.
Сандер смотрел и не мог отвести взгляд от пепельноволосой девушки, держащей на раскрытой ладони алую бабочку. Нежное лицо с печальными глазами казалось воплощением чистоты и обреченности. Святая Рената[39], помилованная царем язычников, могла быть только такой.
– Нам пора. – Голос Жоржа вырвал Александра из сказочного мира. Они молча вышли и сели на коней. Только когда Духов Замок остался позади, епископ осведомился:
– Что ты скажешь о Триедином?
– Триедином? – Брови Александра непроизвольно взмыли вверх. – Каком Триедином?
– Фрески над Небесным Порталом, – епископ не мог скрыть изумления.
– Большинство прихожан при виде их валятся на колени, – вставил Сезар, – а меня от них тошнит.
– Но я их не видел, – прошептал Александр, – над Небесным Порталом только старая стена с трещинами...
2879 год от В.И.
17-й день месяца Собаки.
Арция. Мунт
Его Высокопреосвященство воровато оглянулся и, вытащив с полки переплетенный в потертую кожу фолиант, сунул руку в образовавшееся отверстие. Царка была на месте, и Евгений с наслаждением опрокинул стопочку, мысленно подсмеиваясь над негодными медикусами, запретившими ему все, что только можно запретить. Хорошо хоть не сказали, что вредно дышать, а он себя чувствует ничуть не хуже, чем десять лет назад! Староват, конечно, но для клирика это не предел. Святые отцы живут долго, то ли потому, что угодны Творцу, то ли, наоборот, успевают надоесть небожителям еще при жизни, и те стараются елико возможно оттянуть личное знакомство.
Евгений хихикнул и спрятал царку в тайник. По правде говоря, ему бы давно следовало передать бразды правления Жоржу Мальвани, лучшего преемника по таким временам не придумать, но если ты надел кардинальскую шапку, носи ее до смерти. А ему нужно протянуть еще лет десять, кантисское воронье вряд ли утвердит Жоржа его преемником, уж больно тот для них чужой, а без поддержки Его Высокопреосвященства Тагэре придется несладко. Филипп правильно делает, что не таскается в Духов Замок. Евгению Илларионово детище не по душе, и пока он кардинал Арции, главным храмом останется эрастианский собор. Впрочем, и капустницы с их Предстоятельницей (кто же знал, что малышка Анастазия вырастет в такую, прости господи, пантеру), и Илларион с его постной рожей беспокоили старого клирика куда меньше, чем дела мирские, в которых король себя вел, по меньшей мере, глупо.
35
Презрительная кличка сыщиков из Тайной Канцелярии, в ведении которой находились дела о государственной измене и оскорблении величества. Упразднена в 2871 году указом Филиппа Тагэре, который объявил рассмотрение подобных преступлений королевской прерогативой.
36
Небольшой монастырь-тюрьма, где содержались узники, обвиненные в недозволенном колдовстве, богохульстве и ереси. В Арции для того, чтобы отправить туда человека за богохульство и ересь, требовалось согласие светских властей, но дела о недозволенном колдовстве находились в исключительной юрисдикции антонианцев.
37
Орден святого Антония имеет особые полномочия при расследовании дел о ереси и недозволенном колдовстве. Предстоятель ордена подчиняется Архипастырю и имеет ранг кардинала. Он назначает своих епископов в странах Благодатных земель. Члены ордена, непосредственно занятые дознанием, именуются Скорбящими Братьями и используют специфическую магию.
38
Изготовленная в виде иконостаса двухстворчатая дверь, отделяющая большую часть храма от его южной, алтарной части.
39
Святая Рената, бывшая верной дочерью Церкви Единой и Единственной, была захвачена атэвскими корсарами и продана одному из атэвских вождей. Девушка отказалась разделить с ним ложе, ссылаясь на то, что дала обет посвятить себя Церкви. Атэв сказал, что отпустит ее, если она докажет, что Творцу нужна ее жертва. В тот же миг на ее ладонь села огромная алая бабочка.