— Простите, я не думала, что тут кто-то есть, — тихо проговорила она. Книксен был уже неуместен.
— Не нужно извиняться. Это действительно хорошее место для того, чтобы побыть в одиночестве.
Она не видела лица говорящего, но слышала шелест страниц, а потому решила не мешать. Она тихо, стараясь не шуметь, поставила стул к стене, устроилась на лавочке, предусмотрительно выбрав то место, где её бы не увидел таинственный незнакомец, и погрузилась в чтение.
Время пролетело незаметно. Когда до заветного сигнала к завтраку оставались считанные минуты, Бьянка закрыла книгу. Предстояло вернуть её обратно, но проводить манипуляции со стулом в присутствии мужчины, который явно не удержался бы от того, чтобы понаблюдать за ней, а потом ещё и выдать колкий комментарий, девушка не смела. Она остановилась в нерешительности у края стола.
— Вы можете взять её себе, — прозвучал знакомый голос. — Потом вернёте.
Бьянка с минуту сомневалась, разглядывая кожаную обложку, затем решила, что идея неплохая и, кинув неуверенное «Спасибо» в ту сторону, откуда доносился голос, вознамерилась направиться к себе в комнату. В тот же миг дверь библиотеки отворилась и на пороге показался старый знакомый.
— Бьянка, дорогая! Оказывается, вот ты где, — лукаво проговорил он. — Девочки уже отправились на завтрак, а ты, я смотрю, перешла на духовную пищу, — он бесцеремонно взялся за книгу, которую девушка удерживала двумя руками. — Что тут у нас? — он пренебрежительно взглянул на обложку. — Гай Светоний Транквил «Жизнь двенадцати цезарей»… — мужчина недоумённо уставился на девушку. — И охота тебе свою прелестную головку такой чепухой забивать? — Он развернулся, решительно двинулся в сторону полок и водрузил всех цезарей на их законное место, — иди лучше покушай, потом будешь отдыхать, в смысле, работать, как ты и хотела. Я с миссис Олсон поговорил. Только ради меня, прошу, — он взял её за руку и снова непозволительно приблизился, — не переусердствуй, дорогая. — Мужчина намеревался снова поцеловать её руку, но неожиданно его прервал резкий голос.
— Ты закончил? Мы можем идти? — из тени между стеллажами выступил молодой человек в темных очках и в чёрном костюме.
Коул-старший скривил недовольную гримасу и отпустил руку Бьянки.
— Да, пошли, — сухо ответил он, развернулся и направился к двери.
Бьянка последовала за ним, сцепив руки за спиной. Она очень надеялась на то, что глава гильдии сейчас же уйдёт и ей больше не придётся встречаться с ним тет-а-тет. Через минуту кто-то тронул её за плечо и выбросил из размышлений. Она молча обернулась и встретилась лицом к лицу со своим недавним товарищем по пряткам в библиотеке. Она не видела глаз, скрытых тёмными стёклами очков, но заметила доброжелательную улыбку, поразившие её огенно-рыжие локоны, обрамлявшие худое лицо и книгу, которую парень заговорщически протягивал девушке. Бьянка приняла её, еле заметно улыбнулась, сгорая от смущения, и ускорила шаг, прижимая к себе своё сокровище. Больше она не оборачивалась, зато Коул-младший провожал её взглядом до самого поворота на лестнице, за которым юная красавица скрылась из виду. Внимание сына к новенькой не укрылось от отца и когда оба оказались в экипаже, он произнёс:
— Ничего, девчонка, да? — он пристально взглянул на Джона. Тот напустил на себя безразличный вид и отвернулся к окну. — Я вообще-то её для себя присмотрел, но раз ты соизволил заинтересоваться девушкой, то так и быть, оставлю её тебе. Без ножа режешь, мерзавец, — Коул-старший рассмеялся. — Надоест — скажешь. Милтон, в порт! — Крикнул он кучеру. Дальнейший их разговор приобрёл деловой характер и до самого порта никто старался не упоминать новую знакомую.
Глава 8
Пасмурное майское утро обещало как минимум серую тоску на весь день, а в худшем случае — гром, молнии и шквалистый ветер. Адалин поспешно пробиралась по лесной тропинке в сторону сельской школы. Приходилось придерживать полы плаща, которые то и дело подхватывали порывы ветра и вздымали вверх вместе с любимой бордовой юбкой.
Здание школы уже виднелось среди широких стволов. Невзрачная серая постройка — бывшее имение разорившейся знати — вскоре после прогремевшей на всю страну буржуазной революции перешло в ведение государства и решено было открыть здесь школу. Основной проблемой подобных учреждений в забытых богом глубинках, похожих на Кэтлуэлл, всегда была нехватка специалистов. Классы ещё как-то можно было собрать из числа детей и недоучившихся в своё время взрослых, а вот с педагогами была проблема. Финансировать школу никто не хотел. Мало находилось спонсоров, которые готовы были поверить в то, что захолустная школа будет ежегодно выпускать для страны ценные кадры среднего уровня, кои при дальнейшем обучении могли бы стать промышленниками, бухгалтерами или светилами науки. Потому учиться приходилось на допотопных пособиях, а заниматься, сидя на прогнивших лавочках. Директор Школы — профессор Йозеф Штильман — давно уже выпрашивал у районной администрации субсидии на развитие, однако та, по заведённой привычке, валила ответственность на столичные власти. Мол, школа находится в ведении города, так пусть город и решает эту проблему. Иногда дотошному старику удавалось выторговать себе небольшую помощь, но та мгновенно растворялась в погашении долгов и замене расходных материалов. Недавно получилось купить карту для класса географии. Сотрудники школы посчитали это большой победой.