Виктор сидел согнувшись, прижимая ладони к лицу, Адалин с трудом удерживала слёзы, Бьянка и некоторые девочки из партии тихо плакали. Кое-кто из особо впечатлительных мужчин заметно побледнел. Бесс никогда и никому этого не рассказывала. Только Виктор что-то знал, но далеко не всё и теперь готов был разнести в щепки весь этот чёртов зал заседаний — настолько злоба завладела им.
— Я говорю всё это, — продолжила Бесс, — не для того, чтобы пожаловаться вам на свою тяжёлую жизнь, господа. Но пока вы пребываете в блаженном неведении о том, что происходит у вас под носом, ваше общество обречено. — Она подняла со стола списки, которые весь год вели девочки, собирая истории тех, кто так или иначе страдал от несправедливого и жестокого к себе отношения, а главное — не мог ничего с этим сделать. Бесс зачитала ещё пару историй, после чего решила больше не мучить изумлённых парламентариев и опустилась на своё место. Всё то время, пока она говорила, Маргарет смотрела перед собой и лицо её покрывала тень негодования. Она всей душой болела за обиженных и побитых жизнью, столько историй пропустила через себя за эти годы, сама натерпелась достаточно и теперь наступил предел.
— Нам больше нечего сказать вам, господин председатель, — голос её звучал хрипло и утробно. — Если после всего того, что вы услышали здесь, вы всё ещё пребываете в убеждении, что мир, в котором все мы живём, справедлив и прекрасен, нам не о чем с вами говорить, — она тяжело опустилась на скамью.
Председатель смотрел прямо перед собой и взгляд его выражал недовольство. Ему очень не понравилось это выступление и то, что многих оно впечатлило. Сам он не отличался способностью сочувствовать и его ничуть не тронули слова Бесс. Но теперь он испугался. Испугался проиграть, потерять лицо, уступить этим девкам, чьё место он давно определил. Совладав с собой, он произнёс:
— Раз сказать вам больше нечего, переходим к голосованию, — он махнул рукой, подзывая секретаря. — Господа, — он обратился к главам гильдий и министерств, — мы просим вас оказать нам честь и отдать свой голос за или против вступления вышеназванных партий в парламент. Напоминаю, чёрный камень — против, белый — за. Начнём с общества защиты прав ветеранов. — Он остановил взгляд на двух девушках, сидевших там, где по его скудоумию сидеть им было не положено.
— Подождите, что это? — он вышел из-за своего стола и уставился на Адалин, сидевшую бок о бок с Бьянкой. — Кто допустил? Куда охрана смотрит? — старик наступал, преисполненный ярости, как бык на арене испанской корриды.
— Господин председатель, — медленно проговорил премьер-министр, до этого не проронивший ни слова, — познакомьтесь, перед вами госпожа Легран — самая смелая из всех женщин, которых я когда-либо встречал. Благодаря ей и её коллеге, которая до сих пор продолжает лечить наших солдат в горячих точках, мы одержали славную победу в недавнем конфликте на южных границах. — Мужчина медленно поднялся и взглянул на девушку, которая раскраснелась от его похвалы, как помидор, — для нас большая честь, генерал, приветствовать вас с супругой на этом заседании. — Он слегка поклонился, переводя взгляд на Виктора. Тот готов был лопнуть от гордости за жену и за себя, но умело скрывал это. Оба поднялись со своих мест и почтительно склонились в ответ.
— Спасибо, что всё разъяснили, милорд, — пролепетал побледневший председатель. Он неловко развернулся на месте и поспешно сел за свой стол.
Голосование началось. Секретарь с большим чёрным мешком в руках взбежал на трибуну. Мужчины быстро без лишних раздумий клали в мешок камешки. Адалин проголосовала за вступление ветеранов в парламент потому, что искренне прониклась сочувствием к этим людям. Через несколько минут паренёк подошёл к председателю с довольно увесистой ношей в руках. Тот одним движением высыпал камни на стол и открывшийся вид не вызвал ни у кого сомнений — партия прошла в парламент единодушным решением всех проголосовавших.
— А теперь, — председатель недовольно скривился, — посмотрим, получится ли что-нибудь у наших гордых амазонок. — Теперь он услышал недовольный ропот в свой адрес, отчего молоток, который он с усилием сжимал в кулаке, чуть не сломался пополам.