— Он не может, и я даже не позволю ему попытаться. — Я удерживаю ее на месте, приближаясь, пока мои губы не оказываются прямо напротив ее, чувствуя, как жар нашего дыхания смешивается воедино. — Потому что ты, черт возьми, моя.
И маленькое пространство между нами исчезает, когда я целую ее так, что мы оба падаем в пропасть.
14
Я не собиралась быть той, кто сделает это первой, но в ту секунду, когда он пересекает черту, которую столько раз стирал до этого, нас уже ничто не сдерживает. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, мои пальцы зарываются в его волосы. То, как он, не теряя времени, заставляет меня открыть рот и переплетает свой язык с моим… Все это обостряет мои чувства.
Единственное, на чем я могу сосредоточиться, единственное, о чем я могу думать, — это он.
Его руки обхватывают меня за талию, затем он с легкостью поднимает меня и прижимает к стене. Я обхватываю его ногами, и в тот момент, когда я чувствую, как его твердый член трется о мою киску, я стону ему в рот.
Проводя ногтями по его спине, я наслаждаюсь тем, как он выгибается навстречу мне, но этого недостаточно. Между нами слишком много слоев. Слишком многое отдаляет его именно от того места, где я хочу его.
Где он мне нужен.
Он прерывает поцелуй только для того, чтобы прижаться губами к моей шее. Я задыхаюсь от этого ощущения и поворачиваю голову, чтобы дать ему больше доступа. Он мог бы пометить каждый дюйм моей кожи, и я не думаю, что прямо сейчас он получил бы от меня хоть одну жалобу.
— Боже, ты так чертовски хорошо выглядишь в моей джерси, — бормочет он, касаясь моей кожи. — Маленькая соблазнительница. Тебе нравится проверять мои пределы, не так ли?
Я ударяюсь головой о стену, тяжело дыша. Его рука поднимается, чтобы обхватить меня за горло, и его глаза пристально смотрят в мои.
— Ответь мне, Лейкин.
Черт. — Да.
— Что да?
— Я люблю проверять твои пределы, — признаю я. — Хотела увидеть, как ты сломаешься.
На его лице появляется самая сексуальная ухмылка, которую я когда-либо видела. — Миссия, блядь, выполнена.
Обхватив пальцами мою шею, он снова накрывает мой рот своим. То, как его язык двигается вместе с моим, как будто у меня нет ни единого шанса на какое-либо доминирование, опьяняет. Я могла бы в буквальном смысле опьянеть только от него.
Раздается звуковой сигнал и радостные возгласы, сообщающие нам обоим, что хозяева поля забили, и Хейс неохотно отстраняется. Его глаза скользят по моему лицу, выискивая что-то, о чем я не догадываюсь, а затем он выдыхает.
— Как бы сильно я ни хотел взять тебя прямо здесь, последнее, чего мы хотим, это чтобы кто-то из команды застал нас врасплох, — говорит он.
Я киваю, все еще пытаясь отдышаться. — Верно. Ты прав.
Он осторожно ставит мои ноги обратно на землю и делает шаг назад. На мгновение у меня в животе образуется пустота, когда я думаю, что все кончено, и тогда он снова погрузится в свою обычную спираль сожалений, но это улетучивается из моей головы в ту минуту, когда он говорит.
— Ты можешь придумать предлог для своих родителей, чтобы уйти?
Я киваю и провожу пальцами по волосам в попытке привести их в порядок.
— Хорошо. — Он достает футболку из своего шкафчика и натягивает ее. — Иди, разберись с этим, а потом встретимся у моего грузовика.
— Хорошо.
Я поворачиваюсь, чтобы сделать именно это, но прежде чем успеваю дойти до двери, он тянет меня обратно. Его большой палец скользит по моей щеке, когда он целует меня еще раз — на этот раз нежно.
— Ты сведешь меня в могилу, — почти шепчет он.
Улыбаясь, я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, а затем выхожу за дверь.
Я обхватываю себя руками и возвращаюсь на трибуны. Все еще на взводе после недавно забитой шайбы, но у меня есть работа, которую нужно выполнить.
— Вот ты где, — радостно приветствует меня моя мама. — Ты в порядке?
— Нет, — лгу я. — Думаю, я, возможно, перестаралась. Я все еще не чувствую себя на сто процентов, так что я просто собираюсь пойти домой и отдохнуть.
Ее брови хмурятся, но когда мой папа кричит о чем-то, что происходит на льду, ее внимание переключается на что-то другое. — Хорошо, милая. Что ж, я надеюсь, ты почувствуешь себя лучше.
— Тебе нужно, чтобы я отвезла тебя домой? — спрашивает Мали, напоминая мне, что я приехала сюда с ней.
Я качаю головой. — Все в порядке. Меня ждет Uber снаружи.
— Как удобно. — Сарказм, сквозящий в ее тоне, остается незамеченным моими родителями, но я слышу его громко и ясно.
Я незаметно показываю ей средний палец, заставляя усмехнуться. Взяв джерси Грега, я передаю ее Мали.
— Проследи, чтобы он получил это обратно.
Ее брови приподнимаются. — Ты не хочешь оставить ее себе?
О да. Я уверена, что это не закончилось бы хорошо. — Нет. Мне это ни к чему.
Прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще, что могут уловить мои родители, я машу им троим и ухожу, нетерпеливо направляясь к двери.
Когда я выхожу на улицу, грузовик Хейса стоит на стоянке. Я опускаю голову и забираюсь на пассажирское сиденье. Он наблюдает, как я пристегиваю ремень безопасности, и как только я заканчиваю, он заводит грузовик.
Никто из нас не произносит ни слова, когда он выезжает с парковки. Я не могу поверить, что это происходит на самом деле. Он везет нас Бог знает куда с единственным намерением прикоснуться ко мне всеми способами, о которых я мечтала.
Останавливаясь на красный свет, он смотрит на меня и усмехается, качая головой и снова сосредотачивается на дороге.
— Что? — спрашиваю я с любопытством.
— Ты ведешь грязную игру.
Моя улыбка становится шире, но я ничего не признаю. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Весело хмыкая, он нажимает на газ, когда загорается зеленый свет. — На каждую игру, на которой я видел тебя, ты приходила в джинсах или спортивных штанах, с волосами, завязанными сзади, как будто тебя это не беспокоило. Но сегодня вечером ты появляешься в таком виде, будто готова провести ночь в городе.
Честно говоря, этот наряд был идеей Мали, и притом блестящей. Возможно, там было немного холодновато, но как люди говорят? Без труда не вытащишь и рыбку из пруда? Очевидно, это того стоило.
— А потом у тебя хватило наглости надеть чужую джерси.
Я не могу удержаться от смеха. — В свою защиту скажу, что моя майка была испорчена, и мне нужно было надеть что-то другое.
— Значит, ты идешь в раздевалку и берешь одну из моих, — рычит он. — Но единственный чертов номер, который будет на твоем теле, — это мой. Тот факт, что ты вообще уделила этому говнюку время, выводит меня из себя.
Хорошо. В этом-то и был смысл. — Может быть, я просто хотела чувствовать себя хорошо.
Он усмехается, поворачивая руль влево. — О, поверь мне, детка. Ты собираешься это сделать.
Детка. Боже, у меня такие чувства любви и ненависти, что это заставляет мое сердце учащенно биться.
Хейс паркует грузовик и выключает фары, оставляя лунный свет единственным, что освещает пустую парковку. Пляж перед нами не пользуется популярностью, в основном им пользуются только местные серферы и рыбаки. Он точно знал, куда идти, чтобы убедиться, что нас не поймают.
Когда он поворачивается ко мне лицом, мое дыхание немного сбивается.
— Если мы сделаем это, ни один из нас не сможет забрать это обратно. Ты ведь знаешь это, верно?
Я прижимаю язык к щеке. — Я никогда ничего не забирала обратно.
Закрыв на секунду глаза, он хрипло смеется. — Трудно сказать, кто убьет меня первым, ты или Кэм.
— Вероятно, пятьдесят на пятьдесят, — признаю я.
— Конечно, это так. — Он нежно улыбается, но улыбка исчезает, когда он становится серьезным. — Не быть откровенным с тобой раньше было подлым поступком. Мне следовало поговорить с тобой, и я больше не совершу этой ошибки, поэтому я говорю с тобой сейчас.