- Нет–нет!.. То есть, да… Он в больнице.
- В больнице?! Что случилось?!
- Он… В общем, он сейчас не может говорить…
- Что с ним?!
- У него… На него напали. Бандиты, да, и… После удара у него сотрясение мозга и…
- Его били?!
- Ну, в общем… Нет… Хотели ограбить и ударили по голове…
Официантка принесла заказ. Кит жестами показал ей, чтобы унесла все обратно. Кроме кофе и пирожного — это было все, на что хватило бы его полтинника.
- Твой папа был без сознания, — продолжал он напряженно врать, — и сейчас у него… это… В общем, у него временно утрачена способность разговаривать и… Но это временно! Дня через три–четыре все наладится!
- В какой он больнице?
- К нему пока нельзя! — спохватился Кит. — Нет–нет, ему сейчас нельзя волноваться и… Он просил передать тебе, что… Вот тут он мне написал, на салфетке… Дорогая Джессика, у меня неприятности, но ты не волнуйся, пожалуйста, все будет хорошо. Я в больнице, ненадолго. Ничего страшного, не беспокойся и не приходи ко мне пока. Медбрат позвонит тебе с моего телефона, скажи ему наш адрес, он тебе должен кое–что передать. Люблю тебя. Папа… Вот.
Кит мысленно похвалил себя за находчивость, но девочка, кажется, ему не поверила.
- Вы мне врете! Это не папа написал. Папа никогда не написал бы так.
- Э… Видишь ли, Джессика, у твоего папы была травма головы и… Знаешь, после подобных травм бывает всякое… Люди что–то забывают или наоборот — вспоминают то, о чем давно забыли… Некоторые на других языках начинают разговаривать… В общем, не суди по нескольким строчкам.
- Вы мне врете, — повторила она обреченно.
- Нет!
- Тогда дайте мне поговорить с папой! Вы взяли его в заложники? Или вы…
- Джессика, — перебил он, — Джессика, милая, с твоим папой все хорошо. Он просил меня отвезти тебе его телефон и деньги…
- Его же ограбили…
- А… Нет, нет, я сказал «хотели ограбить». Там вовремя оказались какие–то небезучастные прохожие и отбили его у бандитов… Кажется, преступники успели только часы у него отобрать… Да–да, точно, папа говорил про часы…
- Говорил?..
Черт! Кит был не мастак складно врать.
- Ну, я имею ввиду, написал. Он написал мне все на листочке. И следователю тоже писал показания на листочке. Писать он может, к счастью.
Он старался говорить как можно спокойней и рассудительней. Кажется, если он и не развеял окончательно ее сомнений и страха, то по крайней мере она немного успокоилась.
- Значит, вы работаете в больнице? — спросила она.
- Да. Я медбрат.
- А когда папу привезли к вам? Его нет дома уже четвертый день. А вы звоните мне только сегодня.
- Три дня назад его привезли. Но ты понимаешь, он же был без сознания. Только сегодня, три часа назад, очнулся. Потом его допрашивал следователь.
- Угу… Но может быть, я могу его навестить?
- Нет, Джессика, пока нельзя, к сожалению.
- А почему он сам не написал вам адрес? — спросила она и Кит снова почувствовал в ее голосе напряжение.
Черт!
- Он… Он не помнит его, Джессика… Понимаешь? Так бывает. Он не помнит свой адрес.
- Да?.. Хм…
- Поверь мне, Джессика! — со всей убедительностью произнес Кит. — Но… Но если ты боишься или… Конечно, ты можешь не сообщать мне адрес. Через несколько дней твой папа, вероятно, сможет говорить и тогда он сам позвонит тебе… Пока, Джессика.
- Нет! — остановила она. — Подождите! Мы живем на тридцать девятой. Дом семь–бэ, квартира тридцать.
- Ага, — облегченно произнес он. — Тридцать девятая, семь–бэ, тридцать, я понял, моя хорошая. Где–то через час я буду у тебя, ладно? Меня зовут Кит.
- Хорошо. Только вы сделайте три звонка, вот так: пам… па–рам… пам–па–рам…
- Да, я понял, — кивнул Кит. — До встречи, Джессика. И не вешай нос, все будет хорошо.
- Да.
Кит с облегчением нажал кнопку отбоя.
Потом достал двести долларов, найденные на трупе, и тщательно протер их салфетками. Еще раз обработал телефон. Долго принюхивался, пытаясь уловить малейший запах, и снова тер, пока, как ему показалось, не избавился от смрада. Только тогда проглотил пирожное и с наслаждением выпил полуостывший кофе.
Посидел с полчаса, наслаждаясь покоем, безопасностью и теплым ароматом ванили, доносящимся из кондитерской.
Нужно было идти…
Тридцать девятую он знал отлично. Это совсем рядом с маминым домом, это там ее причастила какая–то мразь.
Ну что ж… Он пойдет к этой девочке, отдаст ей телефон и деньги. Больше он ничего не может для нее сделать. Судя по всему, матери у нее нет. А значит, она обречена. Ей не выжить одной в этом городе гуимпленов. Не выжить.
До тридцать девятой Кит добрался без осложнений, если не считать снукерши, пытавшейся остановить его на тридцать третьей. Он не стал использовать кастет, просто перехватил руку со шприцем и вывернул так, чтобы игла вошла самой же девке в спину. Вдавил плунжер до упора, выжимая из шприца остатки гадости. Потом подсечкой повалил снукершу на землю и быстро ушел.