Он был словно выдернут из собственного тела. Боялся и не понимал, что происходит. Из него вытащили всю уверенность и он запутался. Распутать этот клубок мыслей в его голове мог лишь он сам, Гермиона могла лишь попробовать выяснить, к чему это привело.
Погрузившись в свои мысли, она вдруг увидела Малфоя. Найти его оказалось так легко, ведь он был на виду все время. Она беглым взглядом оглядела его с головы до ног. Малфой сегодня был особенно собран. Исчезла небрежная прическа, теперь волосы были аккуратно зачесаны на бок. Узел галстука располагался четко по центру, над пуговицами рубашки, он был черным, цвета пиджака и идеально отглаженных брюк.
Малфой шел по коридору быстрым шагом, и Гермиона вспомнила, как любовалась его походкой в начале года. Злилась на себя и не могла оторвать глаз. Он всегда высокомерно оглядывал все столы, вставал, перешагнув через скамейку, а потом уходил, и вся его свита бежала за ним, едва успевая, а высокомерие разливалось по коридорам густым сиропом.
Теперь он шел почти так же быстро, но Гермиона могла бы поклясться – уверенности в нем не было ни на грамм. Ее не осталось. Он словно бежал, только вот от кого? Или от чего? От собственных мыслей и страхов?
Она задержалась на секунду, перевела дыхание. Какая-то девочка из Когтеврана горько улыбнулась ей заплаканным лицом. Гермиона протянула руку и погладила девочку по волосам.
Что будет с этим ребенком, если война свалится на них и все уничтожит? Что станет со всеми ними? Со школой? С магическим Лондоном? Останутся ли живы все ее друзья, когда начнет твориться хаос? Будет ли Рон так же засыпать, не доделав домашку, а Гарри краснеть, наблюдая, как Джинни делает петлю в воздухе?
Убедив себя, что сейчас не время для таких мыслей, Гермиона шагнула на ступеньку. Лестница была битком набита людьми и, протискиваясь мимо них, она думала только о том, чтобы не упустить Малфоя из виду.
Мантия Гарри прожигала карман и, поднявшись наверх, она набросила ее на плечи.
Гермионе никогда не удавалось передвигаться тихо, но она прекрасно знала, как быть осторожной. На втором курсе она смогла выжить, взглянув в глаза василиску, потому что она знала, что нужно делать. Знала. Учила. Читала.
А еще она знала Малфоя, так что, представив пересечения коридоров замка, нарисовав мысленную карту в своей голове, срезала путь.
Малфой не спускался в подземелья и не спешил в библиотеку. Было лишь одно место, куда он мог пойти в такое время суток.
Одна лестница сменилась другой, и Гермиона, пробежав по узенькому коридору западного крыла, пересекла огромный холл. Теперь голоса студентов остались далеко позади и внизу. Она слышала, как старосты Когтеврана и Пуффендуя разгоняют своих студентов по гостиным, и ее укусила совесть. Они с Роном даже не подумали об этом. А ведь все уже давно должны быть в постелях. И кто отправит в постели слизеринцев? Малфою явно сейчас было плевать на школьные правила, а Пэнси… Ох, черт, Пэнси смогла бы сделать это. Рявкнуть, как делала всегда, и волосы ее рассыпались бы по плечам, а первокурсники испуганно семенили бы следом за ней, боясь отстать хоть на шаг.
Помотав головой, Гермиона вытряхнула все мысли из головы и вышла к ней. К стене, где Выручай-комната всегда появлялась перед тем, кому была больше всего нужна.
Гермиону переполняла уверенность в том, что именно сюда Малфой направляется сейчас и, не снимая мантии, она закрыла глаза.
«Мне нужно кое-что спрятать, – подумала она и постаралась успокоить бешеное сердцебиение. – Мне нужно кое-что спрятать так, чтобы никто не нашел».
Стена издала звук, похожий на тот, который издает кирпичная перегородка между Дырявым котлом и Косым перекрестком. Она заскрипела, зашуршала и вскоре перед Гермионой возникла большая дверь с потертым от времени узором по краям.
Девушка огляделась по сторонам, сделала вдох и шагнула внутрь.
Первое, что бросилось в глаза – что-то изменилось. Гермиона нахмурилась, снимая мантию. Внутри было все так же пыльно и сыро, пахло застарелыми травами, гниющим деревом и мертвечиной. Она попыталась понять, что именно изменилось, но все на первый взгляд оставалось как прежде.
Только исчезательный шкаф не был накрыт черной тканью. Гермиона подошла к нему и провела по крышке ладонью. Шкаф как будто отозвался на ее прикосновение и загудел. Вибрация была слабая, уловимая только подушечками пальцев, но она ощущалась, и тело девушки налилось страшным предчувствием.
Она взялась за дверцу. Строчки, которые она прочла недавно про исчезательный шкаф, вертелись в голове и шипели, как раскаленное на сковородке масло.
ИСЧЕЗАТЕЛЬНЫЙ ШКАФ. Редкий вид магического транспорта. Работает по системе летучего пороха, но имеет более деликатную систему, нежели камины. Их создавали парами. Близнецы. Из одного шкафа можно переместиться в другой и обратно. Были популярны во время первой магической войны.
Гермиона застыла.
Догадка, мелькнувшая в голове, вдруг начала крепнуть и обрастать толстыми стенками. Все это время, размышляя о Малфое и шкафе, она была уверена, что он хочет покинуть Хогвартс с какой-то целью, но теперь она почувствовала себя полнейшей дурой.
Такой круглой дурой, что от осознания захотелось взвыть.
Зачем ему покидать замок, тупая ты идиотка, если он может привести сюда, кого захочет?
– Нет, – прошептала она, чувствуя, как страх подступает к глотке.
Нет, он этого не сделает. Он боится. Он слишком напуган, он не откроет вход, не станет. Нет.
И словно оспаривая ее догадки, стенки шкафа вновь задребезжали под ее пальцами, а дверцы начали меняться, обретая четкую форму.
Гермиона вздрогнула, оглядываясь по сторонам. Она закрыла ладонью рот, душа в зародыше панический крик. Взгляд искал в кучах старого хлама место, где можно было затаиться, но внезапно наткнулся на предмет, который выбивался из общей картины. Он явно был здесь совсем недолго, пару недель или около того, еще не успел покрыться толстым слоем пыли. В голове всплыли воспоминания. Одна из немногих ссор, которые случались между ней и Гарри в последнее время.
– Все не может быть так просто, Гарри, – произнесла она, сверля взглядом очередное «Превосходно» в его табеле успеваемости. Слизнорт не жалел высоких оценок для нового любимчика. Он захваливал Гарри, ставил его в пример и неоднократно оставлял после уроков, чтобы взахлеб обсудить сложные по составу зелья и способы их приготовления.
Тогда Гарри был уверен, что ее придирки – элементарная зависть, ведь он обошел ее по зельеварению. Она и сама так думала, честно говоря, но было что-то еще. Что-то темное, исходящее от учебника, с которым он везде таскался.
В какой-то момент страх взял над ней верх, и они с Джинни заставили его избавиться от учебника Принца-Полукровки. Зато теперь, спустя несколько недель, он лежал перед ней и потертая обложка манила к себе. Она будто звала, просила – не оставляй меня здесь, не бросай, я нужна тебе. Звено,связывающее ее с Гарри.
Наверное, она сходила с ума, раз в такой момент думала об этом.
Схватив книжку, она нырнула за груду сломанных парт, сваленных в углу, сжалась в комочек и замерла. Шкаф снова замер, зато входная дверь в комнату распахнулась, впуская Малфоя.
Малфой. Драко Малфой. Наследник Люциуса Малфоя. Чистокровный волшебник из древней прославленной семьи магов. Аристократ. Староста. Гордость школы и своей семьи.
Пожиратель Смерти. Убийца. Убийца.
Ты хотел этого, Драко.
Не сейчас, но когда-то, сидя за ужином с отцом, слушая его рассказы о том, как это было, о его величии, о ЕГО ВЕЛИЧИИ, ты хотел этого. Хотел эту метку.
Так наслаждайся ею, давай, пей ее, ешь ее, упивайся властью, ее дали тебе, положили в руки, давай, в последний раз, хотя бы сделай вид…
Лица расплывались перед глазами. Драко шел, не останавливаясь, по коридорам школы, огибал кучки шепчущихся по сторонам учителей, однокурсников, детей, таких же как он и совершенно других. Есть ли в ком-то из них такая же чернота? Быть может, она затаилась и ждет своего часа? Быть может, среди них растет, не подозревая об этом, будущий Кто-То-Кого-Нельзя-Будет-Называть, ведь Темный Лорд когда-то был таким же неприметным ребенком.
Он остановился лишь на секунду. Застыл, подпирая ладонью холодную стену и прижал вторую руку к груди. Сердце колотилось так сильно, что было страшно – а есть ли вообще вселенная, в которой у него другое сердце? Не черное, а светлое, без вранья, без злых помыслов и кучи дерьма забившегося под ребра? Есть ли она?