Наверное, было бы хорошо, родись он в семье маглов. От одной мысли об этом его воротило, но сейчас… Он просто грустил бы по Пэнси или шептался, или рассуждал о том, что она заслужила. Ничего другого просто не было бы. Он был бы ребенком и все.
Он закрыл глаза, и ее лицо тут же возникло в мыслях. Такое юное, смеющееся, влюбленное в него лицо. Она была совсем девчонкой, она даже не должна была участвовать во всем этом.
Он легонько хлопнул себя по щеке.
Бесстрастно, Драко. Выключись, сделай все бесстрастно, в последний раз.
Дверь в Выручай-комнату появилась быстрее обычного. Она как будто чувствовала, что времени мало, его нужно хватать пальцами и использовать все, до последней секунды.
Дамблдор покинул школу. У него было время. У него был план – тщательно продуманный, горький, как листья полыни, страшный, но на тысячу раз осмысленный план.
Этот план появился несколько часов назад, и все это время обрастал деталями.
Он сделает то, что должен – он убьет Дамблдора.
Но перед этим заставит Грейнджер исчезнуть. Если Крам не подведет, то все будет так, как он задумал. Все должно быть, как он задумал. Иначе он сойдет с ума.
Дверь открылась и, впустив Драко, вросла в стену, как будто ее не существовало. С каждой секундой его сердце колотилось сильнее прежнего, с каждым мгновением он чувствовал приближение чего-то настолько страшного, что пришлось собрать все силы в кулак, чтобы не упасть замертво до того, как все начнется.
Он медленно шел, огибая стопки книг, заляпанные кровью и грязью зеркала, покрытые паутиной гнилые тряпки. Шел, чувствуя шлейф нестерпимой вони вокруг себя и вместе с тем чего-то… странного. Другой запах – слишком приятный и сладкий, запах, которому здесь не место.
Драко оцепенел от ужаса.
Глаза защипало. На секунду он подумал, что его парализовало, ведь это не могло быть правдой, не сейчас, только не сейчас. Он не хотел в это верить, возможно, его разум просто играл с ним, но почему-то уверенность крепла и наливалась, как сочное яблоко на толстой ветке.
Она была здесь. Прямо здесь, Грейнджер, господи.
Он хотел бить себя по лицу, рвать волосы, разнести тут все на кусочки.
Глупая, вот же глупая, тебе здесь не место! Позже, но не сейчас!
Но не было времени даже обдумать все как следует, это Грейнджер… Она была создана, чтобы рушить его жизнь, как сейчас рушила план, собранный по кусочкам из мелочей. Он создавал этот план, как ювелир создает свои произведения искусств, он потратил все силы, выверил и просчитал каждый шаг, а она просто… Просто взяла и явилась сюда.
Горло начало немилосердно драть. Он стоял и смотрел перед собой, не зная, что ему делать? Она была здесь прямо сейчас – Драко поставил бы свою жизнь на это. Не думала башкой, просто явилась, тупая сука, и даже не представляла, во что может обернуться эта ее глупость…
Грейнджер.
Стало так смешно, что он едва не подавился собственным хрипом. Почему он был так слеп? Почему не продумал эту ее особенность все портить на корню? Нельзя было доверять ей, нужно было проконтролировать, узнать точно.
И когда только успела? Он видел ее на церемонии – такую разбитую и бледную, с посиневшими губами, она стояла между своими двумя недоумками, и Драко все ждал, когда же ее стошнит. Но сдержалась, вынесла все стойко и уверенно, так что не оставалось сомнений – она никуда не денется, с ней можно будет разобраться позже. И вот.
Господи, Грейнджер.
Он не успел произнести ее имя.
Рядом с его левой рукой что-то зашевелилось – это шкаф. Он приходил в движение.
Драко молился. Никогда не умел этого делать, но сейчас готов был поверить в какие угодно высшие силы – магические и немагические, только чтобы вонь сырого помещения скрыла ее проклятый запах, чтобы никто ничего не увидел.
Заржавевшая кованая ручка шкафа скрипнула и начала поворачиваться. Так медленно, как будто мир завис во времени, и оно тянулось, подобно жвачке. Драко не дышал. Он боялся что, сделав вдох, наполнится этим запахом весь, и мир взорвется. Он сдаст себя, сдаст ее, все будет кончено. Возможно, это было бы лучшим выходом для них обоих – умереть здесь, пока еще есть шанс сделать это быстро и легко, но план. У него был план. Он должен был сработать.
Черный дым повалил из шкафа, и четыре фигуры выросли в облаке этого дыма, твердея и обрастая очертаниями. Беллатриса. Фенрир. И двое, чьи лица скрывали плотные маски.
Драко сглотнул ком и посмотрел на них, не моргая.
Холодная рука Беллатрисы вцепилась в его плечо.
Острые длинные ногти даже сквозь ткань мантии больно оцарапали кожу. Ее лицо было так близко, что он мог чувствовать зловонное дыхание у себя на щеках.
– Молодец. Драко, – радостно зашептала она, и ее голос больше походил на скрежет металла о стекло.
От нее несло сыростью и болотной тиной. Драко показалось, что он стоит на берегу обледенелого озера и ветер продирает его до костей.
Он кивнул, не в силах говорить. Чувствовал на себе взгляды – острые и внимательные. Наверное, эти четверо не верили в то, что он все-таки сможет, и Драко зацепился за это, как за шанс.
Отвлечь внимание. Не вызвать подозрений. Бесстрастно. Бесстрастно. Бесстрастно.
– Родители будут гордиться тобой, мальчик, – Беллатриса провела рукой по его щеке, и Драко увернулся от прикосновения. Тетя расхохоталась, вероятно, сочтя это забавным. Ее смех приподнимал волоски у него на руках. Он хотел закрыть уши руками, чтобы не слышать, но не показывал своего страха, глядя в ее глаза прямым взглядом.
А внутри его колотило. Он умолял – сиди, где сидишь. Просто не высовывайся, Грейнджер, просто переживи это. Хоть раз в жизни поступи, как умная волшебница.
Он умолял – не делай это, ради меня, я же сойду с ума, если тебя увидят.
Он умолял – последний раз в жизни прошу, молчи.
Драко отошел, пропуская Беллатрису вперед.
– Дверь откроется сама, – сказал он.
Белла шагнула вперед. Под ее каблуками захрустело битое стекло, а потом громкий гортанный смех снова разлетелся по комнате.
Этот смех подхватили другие. Как заводные куклы, как заколдованные тряпичные игрушки они смеялись вместе с ней — тихо и беззубо, громко и хлюпающе, пискляво и громогласно
– Ну что, повеселимся, господа?
Белла рванула к двери, складки ее мантии разлетелись в стороны. Она была — сама чернота с человеческим лицом. Она была зло во плоти.
Никогда прежде он не видел ее в деле. Обычно она говорила и слушала Темного Лорда, заглядывала в его безобразный рот, глотала каждое его слово и выглядела покорной. Но сейчас – сейчас была ее минута славы. Ее час. Она, наконец, выбралась на волю и готова была срубать головы.
Он был в курсе того, что именно только что сделал. Он знал, что сейчас произойдет что-то страшное, и Хогвартс – тот Хогвартс, который он считал жалким подобием школы – больше не станет прежним.
Драко стоял и смотрел им вслед, не дыша. Беллатриса оглянулась, приглашая его выйти с ними.
– Я догоню, – произнес он сухим голосом.
– Не играй с нами в игры, мальчишка, – прорычал Фенрир. Он был омерзительно безобразен, этот нечеловек. А еще он обладал отличным нюхом и оставалось только верить, что он не учует запах Грейнджер сквозь всю эту вонь.
Драко вскинулся. Внезапно его накрыло такой волной ледяной злости, что пришлось с силой вжать ногти в ладони, чтобы успокоить чувства.
– Ты забыл, кто привел вас сюда? – спросил он, шагнув на оборотня. – Я должен подготовить пути к отступлению на случай, если ты облажаешься и вас схватят.
Фенрир зарычал, оскалив грязные зубы. На секунду Драко показалось, что он набросится, но Беллатриса, сверкнув глазами, вышла вперед.
– Хочешь узнать, что я делаю с теми, кто трогает мою семью?
Семья. Это слово, слетевшее с ее губ так легко, вдруг показалось ядовитым. Но оно подействовало. Вскоре оборотень отступил и вместе с остальными двинулся к выходу.
Драко не шевелился до тех пор, пока дверь за ними не закрылась с привычным скрежетом.
Ни слова.
Малфой умолял себя сделать это, не говоря ни слова. В последний раз собраться с мыслями и сделать это.