Все было спокойно до тех пор, пока окно, у которого сидел Тинар, с оглушительным звоном не разлетелось вдребезги. Повалив стол, в вагон впрыгнул человек в коричневой шинели. Он быстро направил пистолет на губернатора, мокрые пальцы неумело дернули предохранитель.
По лицу этого человека было видно, что он совсем молод, немногим старше Тина. Растрепанные волосы и грязные руки, старая и рваная одежда – он не из тех, кто может оплатить проезд. Прямой и честный взгляд буравил губернатора, который оторвался от газеты и теперь поверх нее внимательно рассматривал нападавшего. «Почему он не стреляет?» – пронеслось в голове у Тинара, лежащего щекой на мелких осколках.
Все это длилось лишь мгновение, затем нападавший тряпичной куклой упал на пол. Над ним возвышался Поводырь. Он без усилия взял труп длинными костлявыми пальцами за шею и одной рукой выкинул его в разбитое окно. Тело неестественно перегнулось через металлическую раму и осталось далеко позади. Тин резко поднялся и бросился к окну, но ничего не увидел, сумерки и туман уже скрыли тело мальчишки, лежащее где-то на обочине.
– Тинар, у тебя все лицо в крови, прикажи принести воды и умойся, – строго сказал губернатор и, нахмурив брови, снова уткнулся в газету.
Поводырь сел на место, словно ничего не случилось, и опять уставился в одну точку. Его тело было вновь крайне напряжено, будто он пытался почувствовать абсолютно все, что находится рядом.
Вскоре слуги принесли чан с водой и зеркало. Иззенийский торговец услужливо предложил свою помощь. Тинар быстро умылся, и вместо устрашающих кровоподтеков на лице остались лишь маленькие царапинки.
– Страшно было, малец? – спросил торговец, имени которого Тинар не знал.
– Нет, просто неожиданно, – ответил наследник не задумываясь.
– А должно быть страшно, – миролюбиво усмехнулся иззениец и подал Тинару полотенце.
Наследник быстро переодел рубашку, после чего пристроился к новому окну. Старое было наскоро заколочено, и в крупные щели со свистом врывался ветер. Тин долго не мог заснуть, думая о случившемся. Он не увидел и тени сомнения на лице того парня, который собирался выстрелить в его отца. Ни малейшей жалости или понимания того, что он делает. Тинар не увидел и подобия страха в глазах губернатора, который только лишь поднял взгляд. И что самое главное, на покрытом шрамами лице Поводыря – тоже ничего. Оно не выражало никакой эмоции, будто он только что не человека в окно выбросил, а закинул уголь в печь. Было впечатление, что из всех присутствующих сохранил возможность чувствовать только он один. И Тин понятия не имел, хочет он быть таким же, как они, или нет.
Юный наследник проснулся на рассвете, в тот самый момент, когда поезд остановился и немногочисленные пассажиры, похватав багаж, выходили на залитую солнцем мокрую платформу. Выспаться не удалось, шея затекла, ноги не хотели слушаться. Но вскоре прохладный, влажный ветерок сдул с его лица последние признаки сонливости.
Поводырь вновь собрал всех вместе и повел от станции по тонкой тропинке в поле в сторону Пыли, оставив небольшое поселение предместий Тейна за спиной. Теперь, помимо пятнадцати человек, в процессии участвовало два мула, увешанных огромным количеством различных тюков и мешков. «Наверное, уже ждали на станции», – подумал Тин и больше не задавался этим вопросом. Сейчас его больше занимала Пыль. Он уже совершал подобные переходы, когда ездил в Наост к дяде, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что ему предстояло пережить теперь. От соседнего города, где родилась его мать, Тейн отделяла тонкая полоска Пыли, которая преодолевалась не более чем за два часа. Это были спокойные пыльные поля, через которые проложена хорошая ровная дорога. Поводыри за переход практически не брали денег, и некоторые люди дважды, а то и трижды ежедневно пересекали опасную местность. А теперь ему предстояло провести в Пыли около суток и прибыть в Иззен с первыми лучами солнца.
Вскоре Поводырь остановился и, поставив рядом свой сундук, уверенным движением открыл его. Его содержимым, как и всегда, оказались серые тряпки, такие же, как и одежда самого Поводыря.