— Я все правильно сделал? — спросил Гарри.
Я пожал плечами:
— Ты не мог бы сделать лучше, чем сделал. Она все равно не верит.
— Думаете, она не остановится?
— Не знаю.
Есть еще что-то, чего я не знаю, чем я не поделюсь с Гарри. Я не знаю, хочу ли я, чтобы она останавливалась.
Что я ему сегодня говорил? Нельзя жить одной ногой на солнце, а другой в тени. Надо бы прислушаться к собственному совету.
4
Мы расстались с Гарри около часа ночи. Подземка была уже закрыта, и он поймал такси. Сказал, что едет домой — ждать Юкико.
Я попытался нарисовать себе портрет прелестной юной хостессы, получающей за ночь в одном из эксклюзивнейших заведений Токио по тысяче долларов чаевых в пересчете на иены, самостоятельно выбирающей в поклонники богатых бизнесменов и политиков, которая после работы спешит домой к Гарри. И у меня ничего не получалось.
«Не будь циником», — сказал я себе.
Но инстинкт никак не хотел соглашаться со мной, а я привык ему верить.
«Еще довольно рано. Просто взгляни. Это ведь практически по дороге в гостиницу».
Если Гарри передумал ехать домой и отправился в «Розу Дамаска», он поймет, что я его проверяю. И не удивится, хотя и не обрадуется.
Впрочем, шансы, что Гарри отправится туда за собственные бабки, зная, что Юкико должна приехать к нему всего через несколько часов, минимальны. Риск стоил того.
А Ногизака всего в нескольких километрах. Какого черта!
Я попробовал навести справки по телефону, но в справочнике «Роза Дамаска» не значилась. Ну да, Гарри ведь говорил, что они не рекламируют себя.
И все же я мог бы съездить туда и посмотреть.
Я очень быстро дошел до Ногизака, прошелся по Гаиэнхигаси-дори, пока не нашел клуб. Потребовалось некоторое время, но я все же вычислил его. Никакой вывески, только небольшая красная роза на черном навесе.
Вход защищали двое чернокожих, каждый из них достаточного объема, чтобы чувствовать себя уютно на ковре для сумо. Костюмы сидят очень хорошо и, учитывая габариты тех, на кого они надеты, явно сшиты на заказ. Нигерийцы. Благодаря управленческой проницательности и относительно неплохим способностям к языку они стали редким для иностранцев примером успеха во многих развлекательных заведениях района, в данном случае — в качестве сочетания мускулов и менеджмента среднего звена. Mizu shobai, или «жидкая торговля», — развлечения и удовольствия — одна из немногих сфер, в которых Япония законно претендует на определенную степень интернационализации.
Нигерийцы поклонились и открыли передо мной двойные стеклянные двери клуба; каждый при этом изрек баритоном: «Irasshaimase». «Добро пожаловать». Один из них что-то промурлыкал в микрофон, искусно спрятанный в петлице.
Я спустился по недлинной лестнице. В небольшом фойе меня приветствовал румяный японец с сияющей внешностью. Я дал бы ему лет сорок. Из следующего за фойе зала доносился «джей-поп» — японский заменитель музыки «техно».
— Nenmeisama desho ka? — спросил мистер Румянец. — Сколько вас?
— Всего один, — ответил я по-английски, подняв один палец.
— Kasikomarimashita. Конечно. — Жестом он показал, чтобы я следовал за ним.
Зал был прямоугольным, сцены для танцев — с каждого торца. Совсем простые, обозначены только зеркальными задниками и идентичными медными шестами посередине. Одну из сцен занимала высокая длинноволосая блондинка в туфлях на высоком каблуке и в стрингах — больше ничего. Я подумал, что танцует она как-то неважно, однако, несмотря на это, большая часть внимания аудитории, казалось, принадлежала ей. Русская, предположил я. Ширококостная и большегрудая. Деликатес для Японии.
Гарри ничего не рассказывал о такого рода шоу. Может быть, стеснялся. Чувство, что дело плохо пахнет, росло.
На другой сцене я увидел девушку, во внешности которой смешалось японское и что-то средиземноморское, а может быть, латиноамериканское. Хорошая смесь. Шелковистые, почти мерцающие черные волосы, которые многие современные японки губят краской chapatsu, коротко стригут и подвивают с боков. Разрез глаз тоже японский, и сама довольно миниатюрна. А вот кожа однородного золотистого цвета должна бы принадлежать кому-то еще — африканке или мулатке. Груди и бедра, притягательно полные и слегка не соответствующие скелету японского формата, также предполагали иностранное происхождение. Девушка искусно пользовалась шестом, высоко захватывала его, замирала всем своим напрягшимся телом параллельно полу, а потом под музыку спиралью спускалась вниз. В ее движениях чувствовалась настоящая жизнь, и казалось, ее ничуть не волнует, что большинство клиентов заняты блондинкой.