Теперь Мидори стояла, разглядывая меня. Поза напряженная и какая-то решительная. Глаза устремлены на меня, но я не мог разглядеть их выражения.
Я снова осмотрел помещение, потом медленно пошел к тому месту, где стояла Мидори. Остановился напротив, подумав, что она непременно должна услышать громкий стук моего сердца.
«Соберись», — подумал я, не зная, что сказать.
— Как ты меня нашла? — все, что я смог выдавить.
Выражение ее лица было безмятежным, почти легкомысленным. Темные глаза излучали неосязаемый жар.
— Искала по справочнику людей, которые считаются мертвыми, — ответила Мидори.
Если она хотела напугать, ей это удалось. Я снова осмотрелся кругом.
— Ты чего-то боишься? — спросила она.
— Постоянно, — ответил я, снова уставившись ей в глаза.
— Боишься меня? Почему?
Пауза. Потом вопрос:
— Что ты здесь делаешь?
— Ищу тебя.
— Зачем?
— Не прикидывайся дурачком. Я же знаю, ты не такой.
Мой пульс стал ровнее. Если Мидори думает, что я начну раскрывать душу в ответ на ее неопределенные ответы, то она ошибается. Я в такие игры не играю, даже с ней.
— Ты собираешься ответить, как ты нашла меня? — спросил я.
— Не знаю.
Следующая пауза. И еще один взгляд.
— Хочешь выпить?
— Это ты убил моего отца?
Мое сердце вновь забилось быстрее.
Я долго смотрел на нее. Потом проговорил:
— Да.
Очень тихо.
Я продолжал смотреть ей в глаза. Мидори не отвела взгляда.
Некоторое время она молчала. А когда заговорила, голос ее был низким и хриплым.
— Не думала, что ты признаешься в этом. По крайней мере не так легко.
— Мне очень жаль, — пробормотал я, подумав, насколько нелепо это звучит.
Она сжала губы и покачала головой, как будто хотела сказать: «Ты никогда не бываешь серьезным».
Я снова осмотрел вестибюль. Никого, кто мог бы как-то навредить мне, не было заметно, хотя много народу входило и выходило, так что полной уверенности быть не могло.
— Почему бы нам не пойти в бар? — предложил я. — Я расскажу тебе все, что захочешь.
Не посмотрев на меня, она кивнула.
Я имел в виду не бар «Рандеву», находящийся на одном этаже с вестибюлем — в нем всегда так много народа, что с точки зрения безопасности это просто нелепость, — а «Олд империал» в бельэтаже. Последний представляет собой реликт оригинального «Империала» дизайна Фрэнка Ллойда Райта, разрушенного в 1968 году якобы из соображений сейсмической безопасности, а скорее всего — из преклонения перед извращенными представлениями о «прогрессе». Переход на уровень бельэтажа означал, что нам придется снова пройти через вестибюль, подняться на один лестничный пролет и сделать несколько поворотов по пустынным коридорам с выходами на разные уровни. Если за Мидори кто-то следует, знает она об этом или нет, ему будет нелегко остаться незамеченным.
Мы поднялись по лестнице на уровень бельэтажа. За исключением дюжины посетителей в баре никого больше не было. Пока мы стояли у входа, ожидая метрдотеля, я осмотрелся. Никто не приближался.
Мы сели в одной из высоких полукруглых кабинок, закрытых от входа. Любому, кто захотел бы убедиться в нашем присутствии, пришлось бы войти внутрь и обнаружить себя. Я заказал два «Буннахабейна» восемнадцатилетней выдержки. В этом баре отличный выбор односолодовых виски.
Ощущения при сложившихся обстоятельствах довольно странные, но я рад был снова оказаться в «Олд империал». Этот бар — без окон, с низким потолком, темный и неброский, какой-то камерный, несмотря на большую вместимость, — обладал ароматом истории и торжественности, возможно, вследствие того, что он — единственное выжившее напоминание о предшественнике отеля. Как и сам отель, «Олд империал» выглядит так, словно лучшие времена для него уже в прошлом, но в нем сохранились благородная красота, мистическое обаяние. Он как светская дама, много повидавшая в жизни, познавшая много любовников, сохранившая множество секретов, которая уже не гордится своей бурной молодостью, но и не забыла ее.
Мы сидели молча, пока не принесли напитки. Потом Мидори спросила:
— Почему?
Я поднял свой «Буннахабейн».
— Ты знаешь почему. Меня наняли.
— Кто?
— Люди, у которых твой отец забрал диск. Те же самые люди, которые решили, что он у тебя, и хотели тебя убить.
— Ямаото?
— Да.
Она посмотрела на меня:
— Ты наемный убийца, ведь так? Когда пошли разговоры, что правительство кому-то платит, это было о тебе, так?