- Почему?
- Жоп-па слипнется!
Бетта.
За два года его отсутствия Джубга обзавелась новой развязкой и пришлось топать километр к ближайшей заправке. Он простоял сорок минут на адской жаре, прежде чем остановилась хоть одна машина.
- Добрый день! Возьмёте пешехода в сторону поворота на Бетту? А то он замёрз!
- Са-а-дись, д-а-арагой! Только сам выглядывай свой паварот! А то я его постоянно праезжаю!
- Спасибо! - он закинул рюкзак в багажник — А то у меня в термосе чай уже почти вскипел!
- Па такой жаре нельзя аставлять людей! Плюс тридцать семь! Но не все это панимают! Паехали, дарагой!
Перед Архипкой они приняли на борт ещё двух стопщиков, девочку из Питера и парня из Казани. Под весёлый трёп за музыку и музыкантов - девочка играла на барабанах, а парень на басу, он едва не пропустил свой поворот.
- Рад был знакомству! Будете у нас в Воронеже — вэлкам!
- Уж лучше вы к нам!
- В Питер? Или в Казань?
- Да какая разница, главное — движняк!
На прощание они махнулись контактами и парочка укатила дальше в Геленджик. Дэн махнул рукой водителю, тот посигналил в ответ.
Первой, почти сразу, остановилась миловидная мамаша за рулём, но ей было только до Берегового. Ещё паре тачек оказалось также не по пути, а потом из праворульного минивэна донеслось: «До кемпинга «Сосны»».
Это означало, что пару километров всё-таки придётся пилить пёхом, но стоять на жаре под полуденным солнцем он уже устал.
«Ладно, добью себя кардио»- подумал он, усаживаясь на заднее сидение.
И не угадал.
Оставшиеся километры до Бетты он дотянул сугубо на упорстве, упоротости и самолюбии. Дальше упорство и упоротость иссякли, но оставалось ещё три с половиной километра галечного пляжа и небольшой подъём по скалам на финише.
Дэн забежал на рынок и в конце пляжа дозаправился перед марш-броском лавашом и холодным кефиром. Через полкилометра ему повстречались останки дельфина. Запах преследовал его довольно долго - ни ветерка, ни дуновения.
«Жаль тебя, бедолага», - думал он, методично перемешивая ногами гальку и поправляя периодически лямки рюкзака, - «а ведь пару лет назад я уже встречал подобное. Как бы не на этом же месте. Может они выбрасываются на берег именно тут? Интересно, что заставляет их это делать?»
«Несчастная любовь и острые камни...» - неожиданно проснулся внутренний собеседник - «хотя не исключено, что их сбивают с курса сонары подводных лодок. А может их ранит не любовь, а винты катеров. А потом течение и прибой выносят их сюда.»
«Всегда найдётся более простое объяснение, чем ты думаешь» - возразил Дэн.
«Да и хрен бы с ним» - усмехнулся собеседник - «а как тебе такая строчка к припеву: «Мёртвые дельфины не спят?»»
«Прости, милый, но я тебе не БГ! А вот как тебе такое, Илон Маск?
Свернуть с серпантинов к расселинам скал,
Где море алеет зарёй.
Ты бредил прибоем, ты пел о прибое
И вот он пришёл за тобой.
Хьюстон, приём, бег мой окончен
И только в висках сердца стук.
Хьюстон, приём, Хьюстон, доброй ночи,
Координаты: юг»
«Мой лирический герой одной ногой горит в аду и курит папиросы у всех на виду.» - сарказма внутреннему собеседнику было не занимать - «хотя если твой текст о долгожданном обретении покоя от суеты сует, то самое то. Только не забывай, что до темна тебе желательно не только быть на месте, но и поставить палатку».
Судя по включившемуся внутреннему диалогу, предел выносливости был где-то рядом. Осторожно, крыша отправляется, следующая станция — тепловой удар. Дэн сделал добрый глоток уже горячей воды из бутылки и одолел ещё двести метров. До середины пути — стоянки рыбаков, оставалось примерно столько же. Солнце висело в зените, жар исходил отовсюду — от прогретого застоявшегося воздуха, от прокалённых солнцем скал, от гальки под ногами, от его плавящегося и исходящего потом под рюкзаком тела.
Спасение несла только вода. Море прозрачной, прохладной, ласковой воды, в которую следовало немедленно упасть.
Дэн не заметил, как остался без одежды и оказался по грудь в воде. Нырнул, прошёлся по над дном, распугивая бычков и крабов, вынырнул и перевернулся на спину. Подгребая понемногу руками и ногами, развернулся так, чтобы не терять из вида рюкзак и шмотки, и, раскинув руки, завис, покачиваясь на почти незаметной, убаюкивающей волне.
Остановились и внутренний диалог, и внутренний монолог, и течение мысли, и даже дыхание замедлилось в такт прибою. Просто быть здесь и сейчас. Стать одним целым с морем. Раствориться в нём.
Из затянувшейся аквамедитации его вырвал резкий выдох за спиной. Через позвоночник дёрнуло ледяным ознобом. Дэн резко развернулся на звук — метрах в десяти от него из воды показалась дельфинья голова, потом спина. Ему показалось, что он чуствует на себе оценивающий взгляд. Он пару раз хлопнул ладонью по воде, надеясь привлечь внимание и чем чёрт не шутит, установить контакт. Дельфин ещё раз выдохнул, плеснул хвостом, неторопливо развернулся и пошёл от берега, то скрываясь, то показываясь в волнах.