- Хорошо, - кивнула я. Слава богу, что все решилось.
Джун отпустил руль мотоцикла и вернул светлую прядь в шлем. Он замер на миг, а потом склонился ко мне. И улыбнулся.
- Если его это тревожит, то пусть это будет нашим секретом.
Вся моя уверенность пошатнулась. Его глаза сияли, когда он смотрел на меня. Я оттолкнула это чувство, радость от общего секрета. Нет, вину.
Он подмигнул и, опустив визор шлема, умчался прочь.
От станции идти было холодно и одиноко. Я могла бы позволить Джуну подвезти меня, но это было бы странно. Конечно, сейчас он вел себя хорошо, но я не могла забыть случившегося. И мне совсем не нравилось, что у нас появился общий секрет. Где вообще теперь граница, за которую нельзя заходить?
Зазвенел кейтай в сумке, и я вытащила его. Два сообщения и пропущенный вызов от Томохиро. Я нажала «перезвонить», словно мне нужно было срочно доказать, что я не делала ничего запрещенного.
Минуту я слушала гудки, а потом Том взял трубку.
- Моши мооооош, - ответил он.
- Эй, дурачок, - сказала я на английском.
- А?
- Забудь, - я переключилась на японский. – Что случилось?
- А… ты знала, что я и дурак, и идиот?
Я улыбнулась.
- Ага.
- Ои, - сказал он. – Могла бы и притвориться, что это не так.
- Прости. Конечно, ты не дурак.
Он скованно рассмеялся.
- Ладно, дело в том, что я снова все испортил. То, что я сказал в Нихондайре… Я рад, что ты осталась. Просто…
- Боишься? – предположила я. Он не ответил, но я не удивилась. Он не хотел этого признавать. Гордость, как и говорила Юки. – Я тоже боюсь, Томо. Когда ты упал, когда я снова увидела у тебя тот взгляд… Я не хотела, чтобы ты опять проиграл Ками, понимаешь?
- Понимаю. Мне нужно держать себя в руках.
- Верно. И если хочешь, чтобы я тебя не трогала, ладно. Это лучше, чем превращаться в неуправляемого монстра, да?
Молчание.
Черт. Я перестаралась.
- Томо, я не это имела…
- Все в порядке, - сказал он. – Я монстр, Кэти. Но мне надоело убегать.
- Может, скоро тебе и не придется, - отозвалась я. Он начал говорить, но прервался. – Что случилось?
Он вздохнул.
- Шиори на второй линии.
Ревность разгорелась во мне. Я не могла ее сдержать.
- Не страшно. Ответь ей.
- Нет, - сказал он. – Я хочу говорить с тобой, Кэти.
Я улыбнулась. Было немного неловко радоваться такому, но я радовалась. Я не могла это сдержать.
- Но если… у нее проблемы?
Я добралась до здания и прошла в теплый подъезд.
- Мне все равно уже пора идти. Опаздываю на ужин. Ответь ей.
- Точно?
Я не могла позволить Шиори запугать меня. Я не доверяла ей, но верила Томо. Я была в нем уверена.
- Точно.
- Ладно, - сказал он. – Увидимся на тренировке завтра, - раздалась тишина, я попыталась думать о другом.
Я ехала на лифте, думая о том, как контролировал рисунок Джун. Томохиро тоже так может. И я должна ему помочь.
Я уставилась на свои руки, поворачивая ладони. В моих венах текут чернила. Всегда там были.
- Тадаима, - крикнула я, открыв входную дверь. Я сбросила туфли и ступила на приподнятый пол.
- Кэти, - отозвалась с кухни Диана. – Ты поздно.
- Прости, - сказала я. – Заболталась после уроков, - я слышала, как что-то жарится. Вкусно пахло рисом и яйцами, пока я шла к кухне.
- Тебе повезло, что я тоже пришла поздно, - говорила она с лопаткой в руке. – Ужин только готовится, - рис в кастрюльке был смешан с грибами энаки и курицей, томатным соусом, а на сковороде жарился омлет.
- Омурайс? – спросила я.
Диана улыбнулась.
- Тебе же нравится?
- Спасибо, - сказала я. Как же хорошо, что я осталась с Дианой. Она всегда замечала важные мелочи. Я смотрела, как ловко она выкладывает рис на одну половину омлета и накрывает его другой половиной.
Я открыла шкаф и вытащила тарелки.
- Раз уж ты успела вовремя, тебе первый, - сказала она, беря тарелку. Она быстро наклонила сковороду, и омлет сполз на тарелку. Он лишь немного раскрылся, я взяла салфетку и сцепила края.
- С каких пор тебя так интересует еда? – пошутила Диана, глядя на мою работу. Она разбила яйцо на пустую сковороду.
- Томохиро готовит, - сказала я. И я не хотела отставать, но говорить об этом было стыдно.
- А ты серьезно настроена?
- Не знаю, - я пожала плечами. Я все еще не могла спокойно говорить с ней об этом, но пыталась быть честной. Я и без этого многое не могла ей рассказать – о Ками, о якудза и о чернилах – потому нужно было делиться хоть чем-то.
Чернила.
- Диана, - резко сказала я.
Она посмотрела на меня, заметив тревогу в моем голосе.
- Что-то не так?
Спокойнее, Кэти. Нужно звучать не так подозрительно.
- Все хорошо, - сказала я, поставив тарелку на стол и отодвинув стул. Я взяла бутылку с кетчупом и начал писать кандзи на омурайсе. Тренироваться ведь можно и так?
Диана взяла свой омлет и села напротив меня, взяв бутылку с кетчупом и нарисовав смайлик.
- Мы сейчас проходим на биологии, - сказала я, чувствуя себя виноватой, что снова вру ей, - как еда влияет на тело человека.
- А, тема про питание, - она зачерпнула омлет ложкой, и из дыры поднимался пар от риса.
- Типа того, - сказала я. – Как, например, то, что во время беременности нельзя есть мягкие сыры.
- Ммм… угу…
- И, - я проткнула омурайс ложкой, - мне стало интересно, было ли у мамы со мной что-то такое. Избегала ли она опасной пищи.
- Наверное, - сказала Диана. – Я точно не знаю, Кэти. У меня ведь нет детей.
- Ну, да, - отозвалась я. Черт. Нужно сменить тактику. – Значит, беременность мамы была обычной?
Диана побледнела. Она перестала есть. Я что-то не то спросила.
- Что такое?
- Вообще-то… Кэти, она чуть не потеряла тебя.
- Что? – Джун ведь говорил, что это не опасно. Неужели все так плохо?
- На четвертом месяце ей стало плохо. Она лежала в больнице, подключенная к аппаратам… Это было ужасно. Они все время проверяли биение твоего сердца.
- Кошмар, - сказала я. – Почему мне никто не рассказывал?
- Ей не нравилось говорить об этом, - сказала Диана. – Она тебе не рассказывала?
Я покачала головой.
- Она две недели не могла ничего есть. Мы думали, она умирает. Но она пошла на поправку.
- Ого, - сказала я. – Страшно.
Диана печально улыбнулась.
- Но все было плохо. Врачи говорили, что будут последствия. Ну… врожденные дефекты.
- Дефекты?
- Они говорили, что у тебя будет поврежден мозг, что ты не сможешь ходить. Что ты не сможешь видеть или говорить, - я едва ее слышала, мир рушился. Диана сжала мою руку. – Не беспокойся, - сказала она. – Когда ты родилась, все было хорошо. Видимо, в четыре месяца ты только развивалась, так что все обошлось.
«Нет, - подумала я. – Не обошлось».
- Потому мама так за тебя держалась, - сказала Диана. – Потому не хотела, чтобы ты покидала ее.
- Потому что я едва не бросила ее еще до рождения, - отозвалась я. Слезы стояли в глазах. Я и не знала, что так боролась за жизнь. Чернила давно пытались меня убить. – Я всегда думала, что это из-за папы… Что она боялась, что я тоже ее брошу.
Один взгляд на Диану, и я все поняла. Сразу поняла. Стук сердца оглушал.
- Боже, - прошептала я. – Папа бросил ее из-за этого? Из-за того, что со мной было что-то не так?
В глазах Дианы блестели слезы.
- Он был жалким человеком, - ее голос дрожал. – Без него тебе лучше, Кэти. Мы всегда тебя любили, несмотря ни на что.
Желудок сжался. Все, хоть и ужасно, но становилось на места. Кроме одной детали.
- А почему маме стало плохо? – спросила я.
Диана нахмурилась.
- Мы так и не поняли, чем именно она отравилась, - сказала она. – Но, наверное, это из-за фрукта, что твой отец привез из командировки в Токио.
Черт.
- Он был в Токио? – прошептала я.
- Он привез коробку питахайи. Ты видела их в супа. Розово-зеленые снаружи, но белые с черными семенами внутри. Но тот, что она съела, был темно-лиловым снаружи. Наверное, испортился. Но другой фрукт проверяли в лаборатории, и он оказался нормальным.