- Знаю.
- Томо.
- Ты правда здесь, - сказал он, потянув меня за руки. – Я должен тебя защитить. Я не могу позволить ничему с тобой случиться.
- Я тоже, - отозвалась я. – Я здесь, чтобы все исправить, так что не бойся, ладно? Я могу себя защитить.
- Звони, если Ками или якудза начнут тебя беспокоить. И я должен сказать еще кое-что.
- Что?
Он отвел взгляд, скривившись.
- Я перестану рисовать.
- Я думала, ты не можешь.
- Я попробую, - сказал он. – Больше никаких рисунков. Будет сложно, но если ты остаешься здесь, я не могу так рисковать. Только записи в школе.
Его теплые пальцы переплелись с моими.
- Но твои рисунки были тебе так важны.
- Ага, и ранили меня в ответ. И вспомни про тот пистолет.
Я содрогнулась.
- Попытаемся обуздать чернила, ладно?
- Кэти, - сказал он, сжав губы. – Думаешь, фейерверки были моими?
Да.
- Не знаю. Зато понимаю, что если не зайду в дом, Диана устроит мне жизнь взаперти.
Томохиро рассмеялся.
- Вакатта. Понял. Спокойной ночи, - он склонился поцеловать меня, и тепло едва не сбило меня с ног. И тут же забыла об угрозе наказания.
Руки Томохиро скользили по моим рукам к талии, притягивая меня ближе. Он едва слышно зарычал, мое тело задрожало в ответ. Я прильнула к нему, путаясь пальцами в его волосах. Вот такого приветствия я ждала.
Что-то бумажное и острое ударило меня по затылку, а потом еще раз. Словно каждый обнаженный участок кожи – на ногах, запястьях, ушах – кусали насекомые. Я отстранилась от Томо и огляделась. Чернильные лепестки вишни поднимались с моей юката, оставляя после себя на ткани чистые следы. Облако лепестков кружилось вокруг нас, словно черные мухи, словно мы стояли посреди темного урагана.
- Ай! – один из них коснулся моего пальца, выступила кровь.
Томохиро отмахивался от лепестков, и они падали, шелестя, вскоре мы стояли посреди смятой тьмы. Они медленно таяли, а потом рассыпались золотой пылью, мерцая в свете ламп. Чернила вмешивались, как и всегда.
- Прости, - выдохнул он. – Я… наверное, мне стоит уйти и прочистить мысли. Чертовы гормоны.
- В следующий раз постарайся оставить свой рой лепестков сакуры дома, - он усмехнулся и обхватил рукой мою шею.
- Я не могу управлять собой рядом с тобой, - сказал он.
Он резко развернулся, сунул руки в карманы и подождал, пока я шагну к дверям лифта, после чего ушел.
Словно не он был самым страшным существом, ждущим в темноте.
Лифт потащил меня вверх. После такой близости с ним я осталась совсем одна. Я прошла к бледно-зеленой двери квартиры и толкнула ее.
- Тадайма, - крикнула я, сбрасывая обувь.
- Окаэри, - отозвалась Диана из гостиной. Я убедилась, что с юката Юки не капают чернила, а потом ступила на приподнятый пол. Лепестки теперь были чистыми, но остальная ткань все еще была пропитана чернилами.
Диана появилась в прихожей с пультом в руках и замерла.
- Что случилось?
- В новостях говорили, - быстро сказала я. – Чьи-то шалости, - она принялась переключать каналы, пока не нашла новости.
- Ужасно! – сказала она, скривившись. – Зачем такое делать?
- Понятия не имею, - отозвалась я, глядя в зеркало. Цветы в волосах почти не испачкались, лицо мне платком вытер Томохиро. – Чернила отстирываются?
- Надеюсь. Бедная Юки. И ее прекрасная юката.
Я закружилась, когда Диана помогла снять оби, после чего она развязала ленты.
- Ужасно, - ворчала Диана. – Надеюсь, они поймают этих хулиганов.
Когда это моя жизнь превратилась в сплошную ложь?
* * *
- Грин-сан, можно вас на минутку?
Я застыла. Сузуки-сенсей ждал, скрестив руки на груди, я начала вспоминать, что могла натворить. Первый день, как я вернулась в школу. Я ведь еще никуда не успела вляпаться.
- Я подожду в коридоре, - сказала Юки.
- Не надо, - отозвалась я. – Мне ведь еще на кендо, - Юки кивнула и выскользнула за дверь. Вот же везет. Я прошла по классу с дрожью.
- Сузуки-сенсей?
Он улыбнулся, но улыбка была деланной и такой же теплой, как февральское утро.
- Сядьте, пожалуйста, - я села за ближайшую парту, а он опустился на край своего стола.
- Мы рады, что вы вернулись, - сказал он. – Я слышал от директора Йошиномы, что вы собирались в Канаду.
- Я передумала, - ответила я.
- Вижу. И я рад, что вы остались с друзьями.
А я ожидала какое-то «но».
- Шикаши…
А вот и оно.
- Если вы хотите остаться в Японии, то нужно подумать о будущем. У вас есть еще два года до колледжа, но работать вам придется усерднее, чем остальным. Это не международная школа, Кэти. Вам нужно подтянуть знания кандзи, а еще словарный запас, как можно быстрее. Я не могу этого так оставить.
И как я этого не предугадала. Я думала, все останется прежним.
- Я справлюсь. Я хожу на дополнительные занятия.
- Как и многие ваши одноклассники, - сказал он. – Сможете ли вы сдать экзамены через два года? Хотя бы прочитать газету?
Мне было плохо.
- Пока не могу.
- Сколько кандзи вы знаете?
- Кхм, видимо, недостаточно?
- Подумайте над этим, ладно? Я не хочу вас расстраивать. Вы умная, но много на себя берете. Я вам спуску давать не собираюсь, понятно?
- Понятно, - сказала я. – И буду стараться.
Он кивнул.
- Знаю. Но у вас еще есть время, чтобы перевестись в международную школу, если не будете справляться.
В такой школе было бы много говорящих по-английски. Но не будет ни Юки, ни Танаки, ни Томохиро. Я окажусь отрезанной от жизни. Очередное напоминание, что я не смогу стать родной здесь, хотя и хотела.
Просто нужно стараться.
- Я не хочу переводиться, - сказала я. – И я справлюсь.
- Хорошо. Гамбаримашо, нэ?
- Гамбаримас, - сказал я. «Я буду стараться».
Итак, мне нужно выяснить, что с чернилами, и не вылететь из школы. Ладно. Я справлюсь.
Сузуки-сенсей кивнул и махнул, чтобы я уходила. Я поспешила в раздевалку, надеясь, что мне не достанется за опоздание.
Я быстро переоделась в хакама и выглянула в зал, а они уже приступили к отработке ударов. Как только тренера отвернулись, я заняла свободное место в линии и присоединилась к ним. Я слушала, но не кричала. Мне было не до того. Я разглядывала стены и улыбалась, радуясь тому, что смогла проникнуть сюда. Радость быстро испарилась. Я потеряла хватку за лето, руки заболели после пятнадцати минут упражнений. После двадцати пяти я едва могла держаться за деревянный меч. Порез от темного лепестка сакуры болел, но я старалась не обращать на это внимания.
Когда мы едва держались на ногах, Ватанабэ и Накамура созвали нас и сказали сесть полукругом. Странно. В чем дело? Я украдкой взглянула на Томохиро, но тот смотрел в пол.
- Плохие новости, - сказал Ватанабэ-сенсей, я тут же напряглась. Плохо дело. – Может, вы уже слышали, Ишикава поранился летом, - он прочистил горло. – Его подстрелили.
Боже. По рядам учеников пробежался шепот. Томохиро смотрел в пол. Я не подумала о последствиях. Я не подумала о лжи, что будет окружать меня.
- Они не знают, кто это сделал, - сказал Ватанабэ, пытаясь говорить громче учеников. – Но полиция ищет. Ишикава почти ничего им не сказал, а потому они считают, что нападение не было случайным. Вчера полиция говорила с преподавателями.
- Он еще в больнице? – спросила одна из учениц.
Накамура-сенсей покачал головой.
- Ему уже лучше. Сейчас он дома. Его мать сказала, что через несколько недель он вернется в школу. Но пока все так развивается, нам придется наложить на него наказание.
Какое? Отстранят от занятий? Выгонят из команды кендо? Они не знали, что произошло, и не узнают. В Ишикаву выстрелил нарисованный пистолет Томохиро. Он спас жизнь Томо, оттолкнув его. Как это объяснить, чтобы не затронуть тему якудза? Я поежилась, вспомнив, как ужасно было в белой палате в больнице, а Ишикава еще и не мог сказать полиции ни слова правды. От одной мысли становилось жутко. Насколько все плохо?