Потом он испугался…
Он заколотил в дверь кулаками и стал звать ее по имени, но ответа все не было, и он внезапно ощутил странную тишину, царившую в квартире, нутром почувствовал — там никого нет.
Пол сбежал вниз и замолотил в дверь консьержа, находящуюся в холле. Сначала никто не открыл, тогда Шавасс пнул дверь ногой. Послышались неохотные шаги.
Консьерж выглянул в щелочку.
— Да, майн герр, в чем дело?
— Мисс Хартманн, — закричал Шавасс. — Молодая женщина, которая живет на втором этаже. Не подходит к дверям, не открывает.
Консьерж оказался пожилым мужчиной с водянисто-голубыми глазами и сморщенным, как печеное яблоко, помятым лицом.
— Это не удивительно, майн герр, — невозмутимо сказал консьерж. — А все потому, что фройляйн Хартманн вышла. Всего час назад.
Шавасс с такой силой налег на дверь, что старика отбросило внутрь квартиры. Когда Шавасс прошел за ним, раздался испуганный вопль, и седовласая женщина, скорчившись в кресле, прикрыла рот рукой.
Шавасс схватил обалдевшего консьержа за грудки и прижал к стене.
— Лжешь! — крикнул он. — Я знаю, что ничто на свете не заставило бы эту девушку уйти сейчас из квартиры. — Он ударил человека по лицу. — Где она?
Голова консьержа беспомощно моталась из стороны в сторону.
— Не могу вас сказать, майн герр. Если я скажу, то распрощаюсь с жизнью.
Шавасс снова ударил его: жестко, вкладывая в удар все свое отчаяние и безнадежность. Женщина, издав пронзительный крик, пронеслась по комнате и повисла у Пола на руке.
— Оставьте его. Я вам все скажу, только не трогайте его больше. Он болен. Он был ранен под Сталинградом.
Шавасс отпихнул консьержа так, что тот рухнул в кресло и повернулся к женщине.
— Ладно, говорите, но сделайте так, чтобы ваша речь прозвучала как можно более убедительно.
Женщина открыла рот, чтобы начать, но тут ее муж со страхом вскрикнул:
— Молчи ты, ради Бога! Вспомни, что он пригрозил с нами сделать, если мы заговорим?…
— Я знаю, что делаю, Вилли, — откликнулась его жена. — Минут двадцать назад у нашего дома остановилась машина. В ней сидело двое мужчин, но вышел лишь один.
— Откуда вы узнали, что их было двое?
— Видела в окно. Тот, который вышел, застучал в дверь, и мой муж ответил. Тому человеку требовалось узнать номер квартиры фройляйн Хартманн. Потом послышался крик, а когда мы выбежали в холл, то увидели, как этот мужчина стаскивает девушку по ступеням лестницы.
Шавасс прикрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и не мог выдохнуть.
— Почему вы не вызвали полицию?
— Он запугал нас, майн герр, — ответила женщина просто. — Пригрозил, что меньшим из зол будет увольнение моего мужа.
— И вы ему поверили? — спросил Шавасс с отвращением.
— У этих людей — неограниченная власть, майн герр, — печально ответила женщина. — И они повсюду. Как же такие бедные люди, как мы, можем противостоять такой силе? Они втянули нас в последнюю войну и они же заставят нас снова взять в руки оружие, прежде, чем сгинут с лица земли.
Пол отвернулся от этой женщины, почувствовав внезапную, острую, но совершенно нелогичную ненависть ко всему немецкому. Женщина проводила его к дверям и вручила ключ.
— Этот ключ подходит ко всем замкам в доме, майн герр. Быть может, вы захотите осмотреть квартиру?
Он молча взял отмычку и медленно поднялся по ступеням. Его будто вывернули наизнанку и вытряхнули душу. Пол зашел в квартиру и включил свет.
Она сопротивлялась — это было видно. Ковер был сбит, стол перевернут, телефон валялся на полу. Стол и стул возле окна стояли на своих местах, а тетради и учебники по ивриту лежали раскрытыми, словно Анна лишь на минутку вышла и должна вот-вот вернуться.
Пол заглянул в спальню. Придя домой, она первым делом переоделась в чистое, поэтому нижнее белье валялось на постели. Шавасс поднял нейлоновый чулок, упавший на пол, и замер, уставясь в пространство невидящим взглядом. Через какое-то время он уронил чулок на постель и вернулся в гостиную, где увидел полковника фон Крола, поднимающего опрокинутый стол.
13
— Вас так долго не было, что я начал волноваться. — Фон Крол поднял телефон и поставил его на тумбочку. — Похоже, ваша подруга вышла?
— Да, и я очень боюсь, что она больше никогда не вернется, — безнадежно заметил Шавасс.
— Кажется, здесь развернулась настоящая битва, — сказал немец. — Может быть, вы захотите мне что-нибудь о ней рассказать, друг мой? Предположительно, она должна иметь какую-то связь с тем делом, которым мы сейчас занимаемся…