Глава 4
Дубленая, обветренная кожа, взлохмаченные, насупленные брови, рассекающий щеку кривой шрам. Такой вид имел главный ротмистр князя. Среди празднующей, высокородной знати, бывалый вояка казался лишним. И всё же, даже в самом отдалённом углу, его исполинская фигура привлекала внимание.
- Новый отряд? Зачем? - Доминик вопросительно взглянул на собеседника. - Неужели наши крылатые гусары уступят неотёсанным, степным варварам?
- Уступят? - хохотнул воевода. - Ну, этому никогда не бывать! Вот только... набеги татар не единственные беспокоят Владзислава...
Ротмистр не договорил, он заметил приближающегося, в сопровождении нескольких
товарищей, Ерджея.
- Где вы запропастились? - весело обратился к хозяину молодой шляхтич. - Невежливо покидать гостей. А, моё почтение, ротмистр! Ваши подвиги под Псковом оглушили Краков. Говорят, сам король в тайне завидует такой славе.
На грубом, словно вырубленном из камня лице воеводы, не дрогнул ни один мускул. Только живые, умные глаза немного сузились. Гигант вежливо поклонился молодому Вишневскому.
- Уверен, пан бывает при королевском дворе и знает вести. Слава не стоит ломаного гроша, если бой проигран.
Ерджей насмешливо вскинул голову:
- Да ладно вам, ротмистр. Зато здесь, среди диких степей, ваши знаменитые, победоносные гусары быстро наведут порядок. Неотесанная чернь даже не догадывается, с кем вздумала тягаться! Ну, а если что, - шляхтич колко усмехнулся, - у нас достаточно и своих отрядов, поможем образумить глупое, необузданное стадо.
- Эта чернь, - не громко, выделяя каждое слово, вступил в разговор Доминик, - исключая не многочисленные горстки недовольных, радушно приняла наше господство...
Обернувшись к своим товарищам, Ерджей раскатисто засмеялся:
- Дорогой князь, не сочтите за дерзость, но варвары понимают только силу. Меч и нагайка для них лучшая наука. Мои воины на прошлой неделе неплохо порезвились. Из десятка бунтарей ни один не скрылся. Жалкие трусы! Улепётывали в лес так, что кони с трудом их догоняли.
Дружный, одобрительный гогот поддержал слова предводителя.
Доминик криво улыбнулся, вспыхнувший в темно-карих глазах стальной огонёк, заставил ротмистра подойти ближе.
- Расправа над шайкой оборванцев - великий подвиг. Пан, вам есть, чем гордиться!
Смех резко стих, воины замерли. Надменное, гордое лицо Ерджея залила краска, он в смятении смотрел на собеседника.
- Князь, - хрипло от гнева и возмущения проговорил Вишневский, - я охотно списываю ваши слова на импульсивность, присущую молодости. Но при уважением к славному роду князя, должен заметить: вы ещё не участвовали ни в одной битве, не победили ни одного сражения, так что замечание о доблести весьма неуместно!
Воевода успокаивающе положил руку на плечо воспитанника, но Доминик не дал ему заговорить:
- Тяжело не согласиться. И всё же слова достойного пана придают окрас и действительную цену его доблести.
Пальцы Ерджея сжались на рукоятке сабли.
- Вы забываетесь, князь! Я могу доказать...
Ни Доминик, ни Вишневский не заметили, как притих зал. Вся приглашённая знать хмуро наблюдала за разыгравшейся сценой.
Старый Вишневский побледнел. Он прислонился к колонне, горечь застыла на его изможденном, усталом лице. Магната взволновала не ссора двух, ещё по-сути детей. Что-то страшное, пророческое почудилось старику.
- Досточтимый пан, - резкий, властный голос подошедшего Амадея заставил Ерджея вздрогнуть и поспешно убрать ладонь с рукоятки, - никто не сомневается в вашей храбрости. Только верность стоит выше. Если вам всё же угодно продемонстрировать умение в ратном деле, я готов помочь.
Доминик запальчиво вскинул голову, но брат повелительно поднял руку, приказывая молчать. Под тяжёлым взглядом старшего из сыновей князя, Ерджей сник. Он невнятно, сбивчиво попытался что-то объяснить.
- Довольно, - остановил Амадей. - Пыл и горячность вам двоим пригодится на поле боя, вот там вы принесёте пользу королю.