— Да, да, — шептала она ему на ухо. — Подонок.
Он ничего не услышал, но все же обернулся — стоя к мужчине почти вплотную, она видела, как беспокойно забегали его глаза, озирая мебель.
— Давай, давай, — подгоняла она. — Выметайся.
Точно взяв себя в руки неимоверным усилием воли, он отвернулся и вышел на задний двор, причем так быстро, что ей пришлось бежать вдогонку. Острота чувств снова удивила ее: следуя за ним по пятам, она слышала не только его прерывистое дыхание и шорох одежды, но и стук его сердца — отчетливый в груди и глухой в висках. Она чувствовала запах мокрой от дождя травы под его ботинками, нераскрывшихся почек на кустах, редких одуванчиков, плюща, обвивавшего заднюю калитку, стирального порошка, которым пахло белье, трепавшееся на веревке.
От мысли, что ей уже никогда не придется надевать эти вещи, что они так и провисят здесь, пока кто-нибудь не получит разрешение убрать одежду в пластиковый пакет с инвентарным номером, хотелось плакать. Последний раз она взглянула на трикотажные бриджи с выцветшими клубничками, стираные-перестиранные, которые так хорошо сидели — удобные, теплые, скрывающие лишний вес… которого теперь у нее не было.
Глянув на одежду грабителя и на небо, она сообразила, что сегодня на этом свете прохладно. Однако сама она не чувствовала ни холода, ни ветерка, раскачивавшего белье на веревке. Она ощущала запах ветра, но не сам ветер. Идя следом за убийцей по дорожке позади дома, она ступала по булыжнику, гравию, осколкам стекла, но босые ноги не замечали разницы между ними и домашним ковром. Грустно, но и одежда ей была теперь ни к чему.
На дороге вора ждал небольшой синий фургон. Парень открыл водительскую дверь, и женщина юркнула на пассажирское сиденье. Она думала, что вор сядет рядом, но вместо этого он распахнул задние дверцы и направился обратно в дом. Слава Богу! Хоть притащит что-нибудь ценное: мысль о том, что ее убили за горстку колец и брошек, которые еще не всякий ломбард возьмет, была ей невыносима.
Она разглядывала внутренности фургона, чтобы узнать этого человека получше, и, к своему глубокому отвращению, обнаружила, что он слушает какие-то обшарпанные кассеты: «Heavy Metal Gold» или «The Big Ones — 1993». Но вот что показалось любопытным: хотя фургон продувался насквозь и через распахнутые дверцы в кабину врывалась вонь полных мусорных баков, она явственно различала запахи женского лосьона, тонального крема, дезодоранта и крови. Но то была не кровь смерти, а кровь способной к деторождению женщины.
Отлично, просто замечательно — то, что у убийцы есть жена, ей только на руку.
Вор вернулся через минуту с телевизором, затем сходил за кассетником и соковыжималкой. На большее мочи не хватило — у парня явно сдавали нервы. Захлопнув задние дверцы, он прыгнул на водительское сиденье и, крякнув, включил зажигание.
Когда поздно вечером они вместе легли в постель, она уже многое знала о своем убийце, в том числе как его зовут. Это имя она нашептывала преступнику на ухо, и с каждым повтором прибавлялось морщин на его мокром от испарины лбу и глубже становилась складка между бровей. Теперь она видела в темноте, в отличие от его жены. Но жене незачем было на него смотреть, она и так знала его лучше всех.
— Ты был с другой женщиной, — сказала жена. Она лежала спиной к нему и, к несчастью, еще не спала. Всего несколько сантиметров отделяли ее острые лопатки от его липкого слабосильного тела. В этом узком пространстве между женой и мужем она поместилась легко, однако ее незримое присутствие внесло напряженность.
— О чем ты? — он закашлялся.
— От тебя пахнет, — ответила жена.
— Да ты свихнулась, — возразил он. Невидимая рука гладила его член, и тот наполнялся кровью.
— Я тебя предупреждала, — ледяным тоном продолжала жена. — Еще раз — и между нами все кончено.
— Да я ничего не делал, — сердито оправдывался мужчина. Ему мерещился женский шепот: расслабься… ну же, давай, давай… Вина, страх и вожделение терзали нутро. Он потянулся к жене.
— Убери от меня свои грязные руки, — прошипела жена. — Прибереги их лучше для нее.
Животворная влага беззвучно выстрелила в пустоту. Свернувшись между ними калачиком, она уснула.
Там, где тепло и уютно
(пер. Е. Костюкова, ред. К. Федорова)
Чтобы достать до журналов на верхней полке, Скотту пришлось подняться на цыпочки — он отстает в развитии, по крайней мере, в смысле роста. Прежде чем осуществить задуманное, он убедился, что продавщица, согнувшись, все еще ищет под прилавком заказанный покупателем товар. К тому времени, как она разогнулась, Скотт успел кончиками пальцев выдернуть журнал, поймал его на лету, сложил пополам и запихнул в штаны. Глянцевая обложка, легко скользнув между трусами и джинсами, приятно холодила бедра. Интересно, что ему досталось: «Пышногрудые красотки» или «Только для мужчин»? Стоя на цыпочках, он не мог рассмотреть, что хватает. Но, судя по зиянию на полке, у него в штанах один из этих журналов. Это он знал точно.