Вредность К-лептического излучения доказана неопровержимо!
Завтра в двенадцать часов «Юлиора» будет остановЛиана!
Сохраняйте спокойствие!
— Арлен… Я рассказала маме…
— О чем?
— О нас с тобой…
— Ну так что? — Арлен зевнул и закрыл глаза, откинувшись в глубоком кресле.
— Она так долго плакала, а потом…
— Почему плакала?
— Она у меня странная немного, то плачет, то смеется…
— Больная?
— Нет, просто стала какая-то странная. Я уже с ней не могу разговаривать… Теперь у нее что ни слово, все о дожде.
— Так сейчас все говорят лишь о дожде.
— Арлен, мою маму…
— Завтра остановят «Юлиору»…
— Постой, Арлен. Она хочет тебя видеть. Идем к нам…
— Сейчас?
— Да-да… Она ждет…
— Какие глупости! Как-нибудь зайдем… Я думаю о том, что когда «Юлиору» остановят, нам всем придется туго…
— Арлен, послушай: мою маму зовут… Марией…
— Что? — равнодушно переспросил Арлен, продолжая думать о «Юлиоре».
— Она просила передать тебе, что ее зовут Марией… И она хочет тебя повидать… Ты только прости, она у меня немного со странностями. Но она добрая… Пойдем, пожалуйста!
— Ты говоришь — Марией?..
«Мария, Мария, что ты делаешь со мной? Я не могу даже сердиться на тебя, мне совершенно не за что сердиться на тебя. Как хочется верить: все — лишь простое недоразумение. Ты исчезла. Неужели я надоел тебе за те мимолетные дни нашего (возможно, только моего?) счастья. Зачем же тогда говорила такие теплые, нежные слова? И у меня не найдется ни слова упрека. Но сможешь ли ты посмотреть мне тогда в глаза?»
— Марией? И она просила передать…
— Арлен, что с тобой?
— Марией? — крикнул он.
— Арлен!..
Он выбежал из комнаты, бросился к двери из квартиры, распахнул ее и бежал уже к лифту, как вдруг опомнился, повернулся к Ольде и истерично позвал;
— Ну что же ты сидишь? Идем!
Девушка испуганно поднялась.
— Идем! Идем! — торопил он хрипло, сдерживая рыдания.
Ольда нехотя, с опаской тронулась за ним.
Из соседней комнаты вышел мрачный Григорий Завира, остановился на пороге.
— Что случилось, Арлен? — спросил тихо.
— Что? — Арлен порывисто обернулся, словно ему выстрелили в спину, уставился на отца: — Ты… дома?..
— Что случилось, Арлен?
— Почему ты дома?! — закричал сын. — Почему ты не в клинике? Без тебя там все больные поумирают? — Арлен нервно рассмеялся и закрыл глаза, судорожно вздрагивая всем телом. — Пошли! — резко приказал Ольде, овладевая собой.
Они взяли такси. Арлен всю дорогу молчал. И, только выйдя из кабины, когда перебегали под дождем к дому Ольды, он спросил, сдерживая частое от бега дыхание:
— Почему… ты не говорила… раньше…
Поднялись на двадцать седьмой этаж, Ольда открыла дверь квартиры, вошли… Из какой-то комнаты доносилась приглушенная дробь автоматической машинки.
Ольда разделась, а Арлен, выскочивший из дома в легком костюме, мокрый от дождя, нервно переступал с ноги на ногу.
— Где Мария?
— Арлен… Ты знаком с моей мамой?
— Где она?
— Пойдем…
Ольда открыла дверь и испуганно застыла на пороге.
— Мама! — вскрикнула она. — Мама, что с тобой? — спросила, несмело входя в комнату.
Арлен, помешкав, быстро вошел следом и увидел… Марию. Свою Марию! Она сидела на полу под знакомым оранжевым зонтом и бездумно смотрела перед собой в окно. Он побежал и опустился на колени рядом с ней. Хотел заглянуть Марии в глаза, но она зажмурилась.
— Я знала, ты меня найдешь, Арлен, — сказала совсем тихо. — Ты видишь, все озеро исклевано каплями…
— Ма-ама!
В окно звонко барабанил дождь.
— Арлен, мальчик, вот озеро, и наш зонт, и наш пригорок, где мы любили беседовать… И ты наконец-то пришел, нашел меня… Спасибо, мой мальчик…
Она сидела на полу с закрытыми глазами, и золотистые ее волосы струйками стекали на плечи.
— Мама… мама… — всхлипывая, повторяла Ольда.
— Кто ты? — Мария слегка приоткрыла глаза и удивленно подняла брови.
— Мама, это я… твоя…
— Я тебя не знаю. Кто ты? Зачем пришла эта красивая девушка?..
— Мария…
— Поцелуй меня.
— Мама!
— Садись, Арлен, посмотри, как трепещет вода, а я расскажу о себе. Арлен, ты слышишь? Поцелуй меня…
Арлен не выдержал и разрыдался.