Хозяин вздрогнул, как от удара, и вдруг понёсся к стойке, не обращая внимания на всех остальных посетителей, а официант, шаркнув ножкой, услужливо повесил чужой плащ на целый, а не обломанный крючок и засеменил вслед за своим господином.
– Сотни! – быстро шепнул он, проскочив мимо куртизанки. – Настоящие! – и ускакал дальше, в подсобное помещение, оставив девиц сидеть в недоумении.
– У него? – задумчиво повторила старуха, пожевав губами. – Откуда? Он же вечно в долг брал.
– Достал откуда-то, – хмыкнула одна сестрица, сложив руки на груди. – Кажется, сегодня кое-кто другой заработает.
– Он давно на тебя заглядывается, – изогнула бровь другая. – Как кот на сметану. Того и гляди, съест, и пропадёшь ты, как подружка наша.
Куртизанка покосилась на посетителя и состроила презрительную гримасу:
– Ты ведь дольше моего по кабакам ходишь, больше видела. Такой много не даст. Как и все.
– Все они живут не по чести, – сказала вдруг старуха, наклонившись к уху куртизанки. – Обманывают всех вокруг и себя в том числе, воруют, убивают, а свешивают всё на окружающих, на обстоятельства. Это ведь не сами люди виноваты, а судьба, случай, не знаю, что... Всё и вся, кроме их самих. Оттого они и злые. Нечему удивляться.
– Кто из нас живёт по чести, – хмыкнула куртизанка.
Старуха лишь вздохнула и что-то пробормотала.
Официант проскочил мимо девициного стола к клиенту, поднося ему на ржавом подносе бульон, судя по запаху – мясной, пареную картошку с гарниром и бутылку вина. Потому куртизанка и не слушала, кто и что бормочет себе под нос: гораздо интереснее было смотреть, как нескладный темноволосый господин повязывает себе на шею сальную салфетку и осторожно, чтобы не запачкать чёрных брюк и чёрного пиджака, хлебает стальной ложкой жёлто-зелёную жижу.
– Жирует, гад, – завистливо вздохнула одна из сестриц. – Набивает желудок...
Официант, назойливо сновавший перед гостем, наконец-то был отослан куда подальше. Никто из посетителей не сводил глаз с высокого господина, а тот им назло ел медленно и изысканнно, так, что у всех остальных слюнки потекли.
Куртизанка озлобленно глянула на высокого господина и почувствовала, как спазмом свело живот. Жалкие полтарелки непонятно какой каши, съеденные утром, вприкуску с прокисшим молоком, казалось бы, утолили её голод, но едва она почуяла запах нормальной пищи, как организм тут же взбунтовался, требуя пиршества. Усилием воли куртизанка заставила себя забыть о еде и отвернуться от чужого стола.
– Барчук, чтоб его, – проворчала сестрица, тоже отводя взгляд. – Ещё и кичится этим, свинья.
– Ну, что встали? – вдруг рявкнул господин, резко оглядываясь назад. Посетители вздрогнули и разом отвернулись. – Ешьте! Пейте! Веселитесь! Эй, официант! – половой круто развернулся на каблуках. – Угости их за мой счёт. Пусть в тарелку смотрят, а не на меня!
Высокий господин выскреб из кармана пригоршню мелких монет и бросил их официанту. Они разлетелись в разные стороны, покатились под стулья и столы и тут же исчезли, схваченные цепкими руками бедняков, а официанту ничего не оставалось, кроме как ползать на коленях посреди зала, спешно подбирая деньги.
– Потом соберёшь, скупердяй! Давай, работай! – снова прикрикнул на него высокий господин, и официант, вздрогнув, вытянулся по струнке, бросился к барной стойке и, вопреки обыкновению, не проронил ни слова.
Старуха удивлённо покачала головой, наступив на завертевшуюся рядом монету.
Удивительно, но после этой странной выходки на высокого господина действительно перестали коситься. И старик, и его посетители знали: сумасбродам, где-то разжившимся серебряными деньгами, лучше не перечить – и проблем меньше, и перепадёт больше, а высокий господин в чёрном пиджаке был готов всюду сорить деньгами. Так же думала и куртизанка со своими товарками: не хочет – ну и не надо. Сам приползёт, когда понадобится женщина.
На улицы уже опустилась тьма, а странный посетитель всё не уходил. Он доел свою порцию, подчистую вылизав тарелки, в одиночку распил бутылку вина, окинул бесстыжим и помутневшим взглядом соседей – и мужчин, и женщин, от мала до велика – с кем-то перемигнулся, пару раз одёрнул пиджак, топорщившийся у правого кармана. Минут десять он ещё пребывал в прострации, рассматривая улицу через большие решётчатые окна – а потом снова позвал официанта.
Вид у полового стал весьма озадаченный, когда высокий господин озвучил ему свою просьбу. Но, едва мелькнула в ладони посетителя очередная ассигнация, официант послушно кивнул и кинулся к барной стойке, мимоходом кинув быстрый взгляд на куртизанку.