– И какие же основания предполагать убийство?
– Понятия не имею. Но только были у Шувалова с дедом Семеном какие-то дела.
– Он, что, у него на связи состоял?
Гусев покачал головой. – Не знаю. Не исключено.
– И какую же информацию дед Семен мог поставлять? Как рыбаки самогон жрут?
– Может, про самогон, а может и еще про что.
– Ладно, – сказал Андрей. – Давай для начала завтра розыскное дело на того бича перечитаем.
– Там нет ничего, три бумажки.
– А ты все равно принеси.
На следующий день Лапин, оставшись один на один с Луценко, спросил:
– Ты такого внештатника знаешь?.. – Он назвал фамилию отставного офицера.
Валерий наморщил лоб.
– А он чей-то внештатник?
– Я думал, ты в курсе. Шуваловский.
Луценко неопределенно пожал плечами.
– Слушай, а что за дела у Володьки были с браконьерами? Говорят, он досье какое-то вел.
Луценко вздохнул.
– И до тебя уже дошло. Ерунда это. Народ испокон века тут рыбачит. Кто борзеет, того ловим, а кто по тихой грусти – пусть себе. Сам же знаешь, как это делается. У нас у одних, что ли? А Володя еще с того года закусил удила. Тут, блин, рост преступности, а он чуть чего – браконьеры! С ним Мазур сколько беседовал, но без толку.
– И с чего же это он так браконьеров невзлюбил? Экологией увлекся?
Валерий опять вздохнул.
– Не хочется плохое говорить, но уж если ты зацепил… Володя в последнее время с катушек съехал. Тут, было дело, должность начальника криминальной милиции освободилась. Володька виды имел. А назначили другого. Ну, он обиделся, пить, собака, стал горькую. С этим своим внештатником. Западет куда-то на три дня, потом явится с бодуна, говорит – на реке был, «рыбную мафию» шерстил.
– Так нет ее, «рыбной мафии»?
– Почему нет? Вон, по рыбинспекторам из ружей шмаляют. Только Володька не с мафией боролся, а гонор показывал.
Лапин промолчал.
Явился Гусев с тоненькой папкой розыскного дела.
– Еле нашел, на шкафу валялось. Дело Шувалов завел и сам по нему работал. Когда Мазур его сейф проверял, дело забрал и передал в группу розыска.
Из материалов Лапин не почерпнул ничего. Обычные справки и объяснения. Андрей еще раз перелистал немногочисленные бумажки, задержался взглядом на описи документов.
– Слушай, а опись-то составлена другим почерком.
– Да? И что?
– Для чего потребовалось менять опись?
– Не знаю.
– А я предполагаю. Чтобы вынуть какие-то документы и в описи не осталось упоминания о них.
– То-очно!
– Опись полагается составлять в двух экземплярах. Как думаешь, может у Шувалова в сейфе остаться папка с копиями?
– Если Мазур не унес.
– У кого ключ от сейфа?
– У Луценко. Но мы без него обойдемся. Зачем внимание привлекать? – Гусев вышел и вскоре вернулся с двумя увесистыми связками ключей. – Вот, у залетных домушников изъяли. Медвежатниками поработаем?
– Иди, дверь запри.
После получаса безуспешных стараний замок сейфа щелкнул. Лапин долго рылся среди вороха скоросшивателей, наконец достал нужную папку. – Смотри ты, повезло! Копии на месте.
Искомый документ, составленный рукой Шувалова, обнаружился быстро. Гусев и Лапин сверили копию с оригиналом. В копии значилось объяснение какого-то Луферова, отсутствующее в деле.
– Ты как в воду глядел, – сказал Гусев уважительно. – Не зря в управе пашешь. А я-то – пень с глазами…
– С мое послужишь, тоже поумнеешь. Пробей-ка этого Луферова через паспортную. Сейчас к нему и сгоняем.
Луферов жил в двухэтажном бараке на самой окраине. Сразу за домом начинались заросли тальника, а дальше, на крутом взгорке речного берега маячили какие-то заброшенные постройки и сиротливо торчала в сеющее дождем небо почерневшая дымовая труба. Какое-то почившее в бозе производство.
Когда они вышли из машины, Гусев остановился и огляделся.
– Знаешь, что самое интересное? Отсюда до времянки деда Семена метров двести.
– Значит – горячо, – усмехнулся Лапин. – Пошли.
Луферов, пьяноватый мужик лет пятидесяти, открыл дверь после долгих пререканий и с порога заявил, что «никого не вызывал и нечего тарабанить».
– У нас к вам пара вопросов, – миролюбиво сообщил Лапин, но хозяин толкнул его и попытался захлопнуть дверь. Лапин вломился в квартиру, слегка встряхнул пьянчужку.
– Остынь, разговор есть.
– Пошли вон! Я прокурору жаловаться буду!
– Страшновато, конечно. Только прокурор здесь у вас…