Андрей не сразу узнал Наташу. За прошедшие годы она располнела, на округлившемся лице заметно проступили морщинки. Наташа коротко постриглась и больше не походила на русскую красавицу, а свалившееся горе состарило ее.
Она округлившимися глазами минуту смотрела на гостя, потом невольно потянулась к нему.
– Ты?
– Здравствуй, – сказал Лапин. – Можно войти?
Сперва на кухне они пили чай. Разговор не клеился. Андрей не знал, как себя вести. Потом Наташа достала из холодильника початую бутылку водки. Андрей нарочно потянулся чокаться – не поминки все-таки! Прожевав, спросил:
– Как вы жили-то с Володькой?
– По-всякому. Ты не женился? – Глаза у Наташи были полны слез.
– Нет.
– Чего так? Все гуляешь?
Лапин скривился.
– Не нашел подходящую. – Он вдруг ощутил прилив забытой нежности к этой изменившейся, но по прежнему желанной женщине и, устыдившись своего чувства, грубовато спросил.
– Кой черт понес его на эту рыбалку?
– Какой с него рыбак?! – Близкие слезы легко проступили из Натальиных глаз. – Он если и выскакивал иногда на воду проветриться, так всегда с соседом. Знакомые мужики подкинут пару «хвостов» на жареху – нам больше и не надо. Ты из-за этого приехал?
– Расскажи мне все, что знаешь, – попросил Лапин.
– Да что я знаю?! Володя в последнее время сильно изменился. Дерганный стал, нервный. Замкнулся – слова не вытянешь. Выпивать начал чаще. Какие-то у него неприятности были на работе, с Мазуром они не ладили. Но он ничего толком не объяснял. Мы с ним, знаешь, так жили… без тепла и доверия.
– Что за неприятности?
– Что-то с путиной связанное. Он еще в прошлом году в рыбные дела ввязался. Где-то пропадал по ночам, злющий ходил. С кем-то беспрерывно ругался по телефону. Здесь же на этой рыбе народ чокнулся просто. Весь год люди как люди, а в кетовую звереют. Жить-то нечем. А недавно ему позвонили, он дверь в комнату прикрыл, но все равно было слышно, что жуткий какой-то разговор.
– Грозили?
– Может и так.
Андрей потер лоб.
– Что он сказал перед отъездом?
– Меня и дома не было, когда он уезжал. Но, знаешь, – Наталья подалась вперед. – не верю я, что он утонул. Его убили!
– Ладно каркать! – грубо оборвал Андрей. – Ничего пока не известно.
– Где же он неделю пропадает? Не запойный, по бабам не ходил. Да здесь бесследно и не загуляешь – все на виду.
Она опрокинула в рот рюмку, закусила соленым помидором. Потом смахнула пьяненькую слезу и подперла щеку кулачком. У Андрею при виде этого стало муторно на душе.
– Прошу, найди их… Ты ведь для этого приехал? – Наташа повторила мучивший ее вопрос.
Еще недавно Лапин не смог бы с уверенностью ответить на него. Но сейчас он, не задумываясь, кивнул.
– Да, для этого. Был кто-то, кому Володька доверял?
– Говорю же, замкнулся он. – Наталья подумала минуту. – Вот разве внештатник его какой-то.
– Кто такой?
– Он к нам не заходил. Видела мельком, но в разговорах Володя его часто упоминал. Мне кажется, они дружили.
Когда время подошло к полуночи, Наташа вдруг прикоснулась пальцами к Андреевой руке.
– Мне страшно одной. Останься, еще поговорим.
Лапин и сам не хотел уходить. Но понимал, чем это закончится. Нет, только не сейчас. Он поднялся.
– Извини, мне пора. Я позвоню. Обязательно. Еще увидимся.
– Да, конечно. Удачи тебе. – Наташка ни с того, ни с сего густо покраснела.
Выйдя на улицу, Андрей закурил и, хлюпая по лужам, двинулся через темный двор.
Интересная картина! Шувалов тревожит «рыбную мафию». Руководитель райотдела перестает с ним ладить. Володька никому не доверяет, а потом срывается на реку и исчезает. Его ищут, но, скажем прямо, без особого рвения. Прокурор ничего видеть и слышать не желает.
«Сам ведь не знал, зачем сюда еду, – подумал Андрей. – А выходит – не зря».
В последующие дни Лапин пытался обиняком, как бы между прочим выяснить у сотрудников, как жил и чем занимался Шувалов в последнее время. Но большинство отговаривалось незнанием или отделывалось незначащими фразами. Кое-кто прятал глаза и торопился свернуть разговор. Лапину это все больше не нравилось. Мешал Андреевым «разведопросам» и замнач розыска Луценко, который не отходил от гостя ни на шаг. Так и полагалось по обстоятельствам, но Шувалова это раздражало. Раза два Андрей звонил Наташе, но разговоры получались какие-то тягостные, ни о чем. Ему нечего было ей сообщить. Наталья звала заходить, но он отговаривался занятостью.
Как-то вечером Андрей, не спешивший вернуться в гостиницу, засиделся в кабинете до глубокой ночи. Райотдел опустел и притих, только из дежурки доносились голоса и телефонные звонки. Дверь открылась, вошел старший оперуполномоченный Гусев.