— Просто устала, — упрямо вздернула подбородок я. — Так что пусть… носит на руках кого хочет. Я и не удивлюсь. В нашем мире, в том, откуда мы пришли, он привык, что женщина — это не человек, а хрупкая кукла. Если для того, чтобы быть с ним, мне надо притвориться… как делают все женщины у меня дома… то я не хочу.
— Ну тогда и не смотри, и не трави душу, — рассудительно заметил эсс Гурзиш, вставая и подавая мне руку. — Пойдем-ка, провожу тебя до комнаты, а то и правда одни глазюки остались. Вымоталась, бедолага. Еще бы, такую махину провернуть — мозги нашим обалдуям вправить. А ежели мужик только рядом со слабой куклой герой — то и верно, зачем он такой нужен. Жить надо с тем, кто с тобой ровня. Чтоб и уважать было за что, и к себе уважение иметь.
— Да. — Я снова кивнула, улыбнулась онемевшими губами, протянула ему руку, и мы пошли… Добрый старик проследил, чтобы я добралась до комнаты, чтобы мне принесли туда ужин и горячий чай, посидел со мной, пока я поела, и даже сам укрыл одеялом. В этом не было ни капли неприличного, так мог бы, наверное, позаботиться обо мне кто-то родной. Дедушка? Ну нет, как раз кровный дед никогда бы не опустился до такого. Он был важный и властный, всегда помнил о том, кто в семье глава рода, кто ценный родственник, а кто просто женщина, одна из многих. Он даже по именам внучек никогда не запоминал, только внуков.
Я дождалась, пока за эссом Гурзишем закроется дверь, задула лампу и уткнулась лицом в подушку. Да. Все верно. Все правильно. Мне не нужна защита ценой обмана. Я не хочу быть чьей-то хрупкой куклой, даже если меня такую будут беречь и охранять. Я не хочу больше притворяться… и если я плачу в темноте, то это не страшно. Это пройдет. К утру так точно, а может, и раньше. Я ведь действительно устала, так что страдать от несбывшегося долго не смогу. Переверну подушку мокрой стороной вниз и усну...
Глава 50
Наутро жизнь и правда уже не казалась такой ужасной, чтобы реветь из-за этого. Горечь затаилась где-то на донышке души, но больше не выливалась слезами. Ну и хорошо.
А то совсем не ко времени любовные страдания. Еще ничего не ясно, опасность не миновала. И дел по горло, как в коллегии, так и в городе.
А Лильрин… да боги с ним. Это место в моих мыслях, если задуматься, всегда было болезненным. Там, в нижнем мире, я его боялась. То есть… сначала, когда я была совсем маленькой и видела его как друга Гойчина только мельком, больше слышала о нем, — он мне казался… красивым. Привлекательным. Другие девочки на женской половине часто его обсуждали, и многие даже мечтали о таком муже. И я… наверное, заразилась.
Потом была обитель, и я просто забыла о подобных глупостях. А еще позже… еще позже он, что естественно, разонравился мне совсем.
Почему же ночью мне снилось то время, когда я вместе со стайкой девчонок тайком подглядывала за тренировкой братьев и их друзей? Самое смешное, что в реальности такого никогда не было, хотя я и знала, что для обитательниц женской половины такая слежка за парнями — дело обычное…
Оф-ф-ф… все. Прочь воспоминания и сновидения, тут наяву бы разобраться.
Хорошо, что Маирис к утру достаточно оправилась, чтобы встать. Остальных старших наставниц я своей волей и авторитетом драконьей Маа разогнала по кроватям — пожилые женщины и так вымотались после того, что пережили в городе, так они еще и в коллегии не присели всю ночь.
А нам ведь еще предстояло разбираться, как мы будем дальше жить.
Выходить в город целительницы больше не спешили. Оно и понятно — хотя по счастливому стечению обстоятельств никого не убили и не изнасиловали, но постепенно возвращающиеся в коллегию женщины все, как одна, едва держались на ногах и постарели, кажется, лет на десять. Особенно страшно было видеть эти признаки старения души на лицах совсем молодых женщин… Я даже спрашивать боялась о том, что им пришлось пережить за тот день и ту ночь, пока в городе царило безумие.
Не знаю, почему до самого ужасного так и не дошло — то ли драконья сила как-то удержала людей, то ли откровенных подонков на острове не водилось. Испуганные люди, озлобленные, агрессивные… такие могут зашибить в запале. Но насиловать нарочно или измываться… таких в городе не оказалось. Или чуть более здравомыслящие соседи не дали им разгуляться, не знаю. Целительниц, не успевших вернуться в коллегию, запирали в подвалах, обзывали, плевали в лицо, какая-то совсем ополоумевшая женщина выдрала половину косы у эссы Тарании… Ну и наговорили им кучу «приятного».
И главное, стражи то ли не успели, то ли не захотели помочь. Нет, они все же были заняты — пока мы не прилетели на крыльях гурая, местная живность продолжала атаковать внешнюю стену города, так что мужчинам было чем заняться. И почти все охотники тоже были на внешней стене, в городе буянили в основном не самые удачливые старатели и ремесленники.