– Э-э… – Ожье замолчала, не сумев подобрать слова.
Скелсгард села и налила себе воды.
– Знаешь, насчет этих людей нужно уяснить одну вещь. Я сама ее далеко не сразу поняла, уж поверь. Так вот, с ними лучше, чем без них. Авелинг – бессердечный сукин сын, но он наш бессердечный сукин сын.
– Вы из военных? – спросила Ожье.
Скелсгард осушила стакан одним глотком, налила снова.
– Нет. Я сопливый научный работник. Всего с год назад счастливо копалась на своей делянке, пыталась математически описать патологическую материю. – Предчувствуя вопрос Ожье, она пояснила: – Обычная теория червоточин утверждает, что для стабилизации и расширения входа в червоточину необходима субстанция, называемая экзотической материей. И это имеет дело с отрицательной плотностью энергии… Надо сказать, эта отрицательная плотность – очень капризная штука. Но как только нам досталось на полгроша сведений о гиперсети, стало ясно: ее составляющие – не червоточины в классическом смысле. И очень скоро мы поняли, что для объяснения их нужно нечто на порядки более странное, чем экзотическая материя. Оттого и родилась патологическая материя. – Маурия пожала плечами. – Мы физики. А физики должны время от времени шутить, хотя у нас не всегда хорошо с чувством юмора.
– Это нормально, – кивнула Ожье. – Вы бы слышали, какие шутки считают смешными археологи.
– Думаю, мы в одной лодке. Обе занозы в заднице, гражданские эксперты, с которыми Авелинг, хочет он того или нет, вынужден сотрудничать.
Ожье улыбнулась:
– Этот парень неравнодушен к штатским.
– Ага, просто тает от любви.
Скелсгард опорожнила стакан во второй раз. Костяшки ее пальцев покрывала короста и грязь, под короткими ногтями – жирный траур.
– Слыхала я про трибунал. Похоже, тебя взяли за мягкое место.
– Заслуженно. Я почти убила мальчика.
– Если, как я слыхала, его семья и вправду такая богатая и влиятельная, его запросто починят.
– Да, надеюсь, он выздоровеет. Совсем неплохой парнишка.
– А с тобой как? Говорят, ты замужем за Питером Ожье.
– Была замужем.
– Хм… Пожалуйста, не разочаровывай меня. Не говори, что в семье мистер Совершенство – полная свинья. Я не вынесу, если мои иллюзии разлетятся в прах.
– Да нет, – сказала Ожье устало. – Питер достойный человек. Не совершенство, конечно, но и не такой уж плохой. Проблема со мной, не с ним. Я слишком увлеклась работой.
– Надеюсь, оно того стоило. Дети есть?
– Мальчик и девочка. Я их очень люблю, но так мало уделяю им времени…
– Думаю, это сильно упростило выбор, когда речь зашла о милом предложении Калискана.
– Можно было просто покончить со мной, – сказала Верити. – Засунуть куда-нибудь вроде венерианской каторги. И при следующей встрече с детьми они бы меня не узнали. А так есть шанс относительно легко отделаться. – Верити замолчала, неловко поерзала: стыдно было вот так обсуждать свою жизнь. – Конечно, было бы немного проще, если бы я знала, какого черта от меня требуется.
Скелсгард пытливо глянула на нее:
– А о чем тебе говорили до сих пор?
– Об исследованиях прогров по структурам АБО.
– Это, по крайней мере, неплохое начало.
– А еще сказали, что нашли путь внутрь. И я должна лезть туда. Наверное, Фобос имеет какое-то отношение к этому пути.
– И не какое-то, а самое прямое. Года два тому СШБВ обнаружили неактивный портал. Прямо здесь, погребенный под парой километров породы. Потому меня срочно взяли в команду. Я больше всех смахиваю на эксперта по проходу гиперсети за пределами Полисов. Что, надо сказать, совсем немногого стоит. Но по крайней мере, теперь у нас есть настоящая червоточина, чтобы наиграться вдоволь.
– И ты заставила ее работать?
– Если не обращать внимания на тряску, то да.
– А прогры ничего о ней не знают? Не обнаружили ее, пока хозяйничали на Фобосе?
– Они глубоко не заглядывали. Мы сами наткнулись случайно, строя новый жилой квартал.
Ожье вдруг ощутила прилив энергии:
– Я хочу посмотреть!
– Отлично! В общем-то, для этого тебя и привезли. – Скелсгард сдвинула потрепанный рукав, глянула на часы. – Тогда лучше двигаться прямо сейчас. Транспорт придет с минуты на минуту.
– Но я пока еще без малейшего понятия, при чем здесь Париж!
– Поймешь в свое время, – ответила Маурия.
Зал был велик и почти идеально кругл. Полость вычерпали в расплавленной черной породе Фобоса, затем покрыли пластиком. К нему крепились платформы, прожекторы и галереи. Половину помещения занимала стеклянная сфера, поддерживаемая сложной системой полосатых желто-черных амортизаторов и подпорок. Галереи, крытые лестницы, трубы и провода окутывали шар полупрозрачной вязкой оболочкой из металла и пластика. Тут и там висели и стояли техники в белой одежде и перчатках, с окулярами и наушниками, подключая к открытым портам оборудование. Техники напоминали взломщиков, пошедших на изощренное и сулящее сказочную добычу ограбление.