— Я бы, конечно, захотел, но…
— Что — «но», ниггер? Почему?
— Он же белый, — да, Папа Лякур умел ставить перед людьми простые, но неразрешимые сходу, вопросы. Вот хоть этот. Как ни крути, а задумываться над тем, что разумеется само собой, дело, поверьте, весьма и весьма тягостное.
— А ты же черный. И чем ты недоволен? Белый сделал то же самое.
Воцарилась несколько напряженная пауза. Папа Лякур ей не тяготился, а остальным она понемногу начала поднимать накал. Но — в меру. С Папой шутки были хреновы и безо всякого вуду.
— То есть, Папа Лякур, ты хочешь сказать, прости, сказал, что ты не будешь помогать нам его искать? — Осторожно спросил кто-то, кто числился как-то само собой, за старшего.
— Я хочу сказать, что его незачем искать. Насколько я знаю, он никого не убил. Верно?
— Верно, — охотно отвечал старший, — кроме нашего босса.
— Все правильно. Он оставил вам автограф на память, мудаки. Его не надо искать. Вот лично ты — ты очень много потерял сегодня, ты, лично? — Папа Легба умел как сам абстрагироваться от любой толпы, говоря только с нужным человека, так и абстрагировать, чудесным образом, того, с кем говорил. В пристальном взгляде его старческих, но все еще острых глаз, крылось нечто такое, что заставляло поглубже заглянуть себе в душу, или уж напрячь мозжечок, перед тем, как ответить.
— Не в том суть, Папа Лякур, я, разумеется, больше приобрел. Но это же блядский стыд! — Нашел, наконец, новый лидер слова.
— Ты не представляешь, брат, какой блядский стыд начнется, если вы все же решите его искать, — весело, небрежно отвечал Папа Лякур, но все, кто его знал (а тут его знали абсолютно все), твердо помнили — Папа Лякур может и пошутить, и попугать, и посмеяться, но если в речь его врезалось слово «брат», шутки кончились. — Поверьте мне, это я вам говорю, и как старый ниггер, вроде вас, баловавшийся той же херней, что и вы теперь. И как бокор. Это не даст ничего хорошего.
Негры пожали плечами, но спорить с Папой Лякуром не отважились. В конце концов, этот человек не ошибался еще ни разу, а потому стоило к нему прислушаться. Если у ниггеров с Востока горит зад посчитаться — весь Новый Орлеан в их полном распоряжении, пусть ищут на здоровье. Они же, местные, им помогут. Папа был прав — белый повалил их босса, а раненых пришлось примерно серединка на половинку. Подстава? Чья и кого? А? То-то и оно, ниггер. А если же Папа Лякур все же ошибся, всякое бывает, может лоа вздумали пошутить, или бокор их как-то не так понял, что ж. Голова белого просто будет отделена от тела, вот и всех дел. На этом черные ребята и успокоились. И, чинно поблагодарив Папу Лякура, отбыли.
Папа Лякур же долго сидел, задумавшись. Судя по всему, этот белый был никаким не Рэмбо, никаким не спецназовцем, ни каким ни страшным профессиональным убийцей. Просто ему дурью, невиданно крупно, повезло. Драка у дома — удачно попавший под руку палец, яйца и пистолет. А стрельба в доме — он бил от двери, а люди сидели кучно, да никто просто не успел толком подорваться и дать «оборотку» — ибо случаев, чтобы безоружный белый пришел, к ночи ближе, в этот район, чтобы выставить на бабки таких людей, не было попросту никогда.
Фартовый? Расчет был на это? Да, фартовый, слов нет, но расчетом тут и не пахло. Расчет был на что-то иное, куда более серьезное и важное для этого «снежка», чем все негры Нового Орлеана, вместе взятые. Просто то, что вышло, не могло не сложиться — оно было просто ступенькой. И, чувствовал старый бокор, белому приходилось преодолевать ступеньки и покруче. Это было уже не дело этого мира, заключил он. И он был прав, запретив пока еще слушающимся его молодым, искать белого отморозка.
Пришедший вечерком, как обычно, попить кофе и потрепаться о делах минувших, Старина Франк, подтвердил его размышления.
3
Белый отыскался позже, к вечеру. В этом же районе, но севернее на несколько кварталов. Он зашел в ломбард и обратился к стоявшему там за прилавком Старику Франку. «Франк» было его прозвищем. То ли потому, что над его стойкой был прибит золотой франк времен оных, то ли потому, что это было переделанное имя «Фрэнк», то ли еще почему, все об этом давно позабыли, а на «Франка» он отзывался вполне охотно.
Этот человек торговал всем, что попадало ему под руку, а под руку ему попадало все, что угодно. Цены он давал, как и положено, детские, взамен ломил людоедские, не чурался ни ростовщичества, ничего другого и людям был совершенно необходим.
Белый, появившийся в его магазинчике, не удивил его ничуть. Жизнь вообще сложная и интересная штука, к этому выводу Франк пришел уже давно. Деньги, что ты получишь из рук белого, который не похож ни на копа, ни на ненавистного неграм по сию пору, южанина, ничем не хуже денег из рук его обычных посетителей.
— Что тебе надо, чувак? — Спросил он максимально вежливо, не вставая из-за прилавка.
Вместо ответа чужак вытащил из-под куртки «помповик» и, прежде, чем Франк успел поведать ему, что ждет того в случае грабежа, сказал: «Мне нужны патроны к этому оружию».
Как позже рассказывал Франк, английский язык белого был достаточно чистым, совершенно понятным, и, практически, правильным. Его выдавал лишь тяжелый акцент неведомого Франку происхождения. Откуда был этот человек, Франку было, откровенно говоря, наплевать.
— Понимаешь, парень, в соседних домах ты, возможно, нашел бы и кучу патронов, и кучу чего угодно, начиная от пластиковой взрывчатки и кончая ракетной установкой, но. Для того, чтобы купить что-то, относящееся к оружию, у Старика Франка, тебе нужно будет показать что-то, хотя бы слегка смахивающее на документы.
— Послушай, Франк, — сказал странный «снежок» все с тем же акцентом, — я не собираюсь ничего тебе предъявлять, по той простой причине, что у меня ни черта нету, кроме моего паспорта, который тут не годится. Я просто снесу тебе башку и заберу все, что мне тут надо. Ты опытный человек, судя по всему, давно торгуешь и живешь в этом районе, а то, что ты дожил до седой головы, говорит само за себя, дядя. Посмотри на меня. Похоже, что я шучу?
Франк послушно посмотрел на говорившего и признал, что тот, да, не шутит.
— Хорошо, мужик. Деньги в кассе лучше заряда в башку. Я дам тебе патронов. Сколько тебе нужно?
— Штук сто, — пожал плечами странный незнакомец.
— А у тебя, все же, есть, чем платить, или ты собираешься расплатиться со Стариком Франком теми же патронами, что он тебе продаст?
— Да нет. В этой штуке остался один патрон, я проверял. Это на тот случай, если ты заартачишься. А деньги — у меня есть. Белый вытащил из кармана пачку сотенных, перевязанных банковским способом и спросил: «Сколько с меня?»
Завидев деньги, Старик Франк оживился. В конце концов, может, это действительно что-то интересное? Может, что-то таинственное. А может, что-то такое, что его в любом случае, не касается.
— Знаешь что, «снежок», я могу предложить тебе еще и другое оружие, эта херня, что ты держишь в руках, носит на себе серийный номер и, готов спорить, украдена из местного арсенала. Судя по всему, тебе нужно что-то крупнокалиберное и убойное, я тебя верно понял, чувак?
— Да, ты совершенно верно меня понял, Старина Франк, — опять же равнодушно и совершенно бесцветным голосом, отвечал пришелец. Смотрел он в это время куда угодно, но только не на Франка. Лишь рука его лежала на пистолетной рукояти, а палец — на спусковом крючке дробовика, который он положил на прилавок. Не было в нем ни какой-то нарочитой угрозы, не было и нервозности, присущей людям, готовым на что угодно, не был он и под наркотой, не было в нем и следов какого бы то ни было безумия, но становилось понятно — если что-то пойдет не так, то Старина Франк останется без головы. И этому белому действительно наплевать на то, что будет дальше. Бродяга? Наркоман? Искатель правды? Искатель истины, которому нужно убойное оружие?