-Поехали, - Ховард оторвался от перилл и зашагал в сторону машины.
-Куда?
-Домой, - ответил он, даже не взглянув в мою сторону.
До общежития мы ехали в полном молчании, Ховард полностью погрузился в себя и словно забыл о моём присутствии. В моей душе закипала обида, я не находила оправданий его неадекватному поведению. Такой многообещающий вечер закончился просто отвратительно.
Машина остановилась, и я открыла дверь, собираясь выходить.
-Мари, - неожиданно остановил меня Ховард.
-Ты, наконец, вспомнил о том, что я здесь? – бросила как можно более равнодушно, даже не обернувшись.
-Больше никогда не снимай свой браслет.
Не удосужившись ответить, я вышла из машины и быстрым шагом направилась к входу в общежитие. Идя, я буквально физически ощущала на себе прожигающий насквозь взгляд.
Войдя в комнату, я первым делом сорвала с себя ненавистное платье и избавилась от многочисленных шпилек, удерживающих волосы. Затем вошла в ванную и брызнула в лицо ледяной водой. Стало легче.
Я лежала в постели, бесцельно уткнувшись взглядом в потолок. Тускло горел торшер, освещая комнату неясным светом. На стенах шевелились тени, отбрасываемые ветвями деревьев, росшими за окном.
У меня уже вошло в привычку анализировать прошедший день перед тем, как заснуть. Сегодняшний вечер поставил меня в тупик. Что произошло с Ховардом? Я знала, что нравлюсь ему, знала, что он собирался меня поцеловать, что нас влекло друг к другу. Почему же тогда, увидев мою родинку, он повёл себя так неадекватно? И его последние слова «больше никогда не снимай свой браслет» всё не шли у меня из головы.
Единственное объяснение, которое я могла найти – ему просто стало противно от вида моего родимого пятна. Оно было таким уродливым, что, несмотря на всё прочее, оттолкнуло его. Эта отметина всегда была моим приговором.
Ещё в детстве, когда я только пошла в первый класс, никто не хотел сидеть со мной за одной партой. Одноклассники с неприязнью косились на мою руку, а после и на меня саму. За глаза многие девчонки звали меня ведьмой за буйные рыжие волосы, зелёные глаза и в особенности за родимое пятно. Среди учеников тогда прополз слух, что эта родинка – отметка проклятия. Сначала я не понимала, за что все так ко мне относятся, потом плакала, а когда слёзы и обиды закончились, просто замкнулась в себе. С тех самых времён я не расставалась со своим браслетом и никогда не подпускала людей близко к себе. Тем больнее мне было сейчас, когда я поверила Ховарду. Мне казалось, что я действительно нравлюсь ему, что он даже пытается обо мне заботиться.
Я перевернулась на бок и, натянув одеяло до самых глаз, обхватила себя руками. В комнате было холодно, тепла, исходящего от батареи едва ли хватало на то, чтобы прогреть помещение. Хотя, холодно было не физически – замерзала моя душа под воздействием равнодушия и бесчувствия.
За следующие несколько дней я испытала на себе, что значит быть невидимкой. Ховард избегал встреч со мной, а говорить с ним первой я не собиралась. Я не унижусь до того, чтобы навязываться человеку, который ясно дал понять, что не хочет меня видеть. Лишь изредка, идя по коридорам общежития, я ловила не себе его задумчивый взгляд. Меня больше никто не ждал на крыльце колледжа после занятий, не провожал домой. Я бродила в одиночестве словно призрак, погрузившись в свои невесёлые мысли. Илья пытался меня расшевелить, предлагал прогуляться, сходить в кино, но я отказывалась. Попытки Яны и Светы тоже не увенчались успехом. Я хотела быть одна и даже не старалась бороться со своей меланхолией. Я не любила людей, которые жалеют себя, а сейчас сама стала такой же. Хотя нет, то, что я испытывала не было жалостью, это была лишь попытка оградиться от внешнего мира. Как когда-то в детстве надеть на себя панцирь независимости и гордо демонстрировать его окружающим.
Мои чувства выходили из амёбного состояния только на парах информатики. Здесь всё было по-прежнему, Альберт продолжал вызывать во мне приступы раздражения. Я была этому даже рада, ведь раздражение хоть какой-то признак живых эмоций. Сидя перед компьютером, я не раз замечала ироничный взгляд, направленный в мою сторону. После Хэллоуина я старалась избегать любых контактов с Альбертом, но он как назло вызывал меня на каждой паре. Теперь я с ужасом ждала предстоящий зачёт, когда буду вынуждена отвечать, сидя прямо перед ним.
Я сидела на ботанике, скучающим взглядом уставившись на большой мультимедийный экран, стоящий у доски. Преподавательница в который раз рассказывала о видах растений и устройстве растительных клеток. Всё это мне было малоинтересно. Всю свою жизнь прожив близ леса, я хорошо разбиралась в растениях, и всё что нам сейчас рассказывали, я знала практически с пелёнок.