-Если серьёзно, то ты на самом деле сильно повлияла на мою жизнь. Ты заставляешь меня забывать обо всех границах дозволенного.
Наши лица оказались совсем рядом, и во мне всколыхнулась знакомая будоражащая волна.
-Зачем провоцируешь? – едва слышно прошептала я.
-Легко подчиняться правилам, когда нет искушения их нарушить.
Ховард смотрел на меня долгим, проникающим в самую душу, взглядом. Возможно, если бы между нами проскакивало лишь банальное влечение, противиться ему было бы гораздо легче. Но то, что мы читали во взглядах друга являлось чем-то намного большим. Это было родство душ, случайно нашедших друг друга в закоулках разных миров.
Наше «глаза в глаза» неожиданно прервали лёгкие шаги. Мы оторвались друг от друга и, обернувшись, увидели белокурую головку, с интересом поглядывающую на нас из-за спинки кресла.
Глава 17
Глава 17
-Астрид, выходи, - Ховард с улыбкой посмотрел на девочку.
Малышка выбралась из своего укрытия и подошла к нам.
-А правда, что ты человек? – неожиданно обратилась она ко мне.
Я несколько стушевалась, но тем не менее с уверенностью ответила:
-Да.
-Здорово! – выдала девочка, окинув меня заинтересованным взглядом. – А у всех людей такие яркие волосы?
-Нет, они бывают разные, - я не смогла не улыбнуться детской непосредственности.
Видя, что я не возражаю, Астрид осторожно взяла рыжую прядь и, задумчиво перебирая её пальцами, выдала:
-У тебя красивые волосы! Необычные…огненные. Жаль, что у меня таких нет.
Она грустно вздохнула, а почувствовала некоторую неловкость.
Как странно, похоже, этот ребёнок пока не осознавал своей собственной удивительной красоты. Её белоснежные волосы с лёгким серебристым отливом были удивительно шелковистыми, гладкими и доставали ей до колен. Такому богатству, подаренному природой, могла бы позавидовать даже Рапунцель. Хотя с другой стороны, большинство полуангелов – выходцы Скандинавии, блондины. С этой точки зрения не удивительно, что Астрид считает свою внешность заурядной. Не считая Аки, у которого концы прядей были выкрашены в красный цвет, полуангелы отличались монохромным цветом волос.
-И кожа у тебя такая…необычная, - Астрид придвинулась к моему лицу и уставилась на россыпь веснушек.
Ховард, наблюдающий за нами со стороны фыркнул, пытаясь подавить рвущийся наружу смешок. Я сердито на него посмотрела и тут же обратилась к девочке:
-Астрид, ты тоже очень-очень красивая. Намного красивее меня. И волосы у тебя просто чудесного оттенка! Они напоминают серебристый лунный свет.
-Всё равно, огненные лучше, - заупрямилась девочка, смешно выпучив нижнюю губу.
Я не знала как себя вести и что ещё говорить. Мой опыт общения с детьми был не так уж велик, а если уж быть совсем честной – он практически равнялся опыту общения с техникой. Не считая нескольких уроков в школе, на которых я была вынуждена заменять учительницу, с детьми я близко не общалась.
-А ты танцевать умеешь? – неожиданно спросила Астрид, оставив в покое моё лицо и отступив в сторону.
-М-м-м…немного. Но не так, чтобы очень хорошо.
-А петь? – снова испытывающий взгляд.
Я опять ответила отрицательно, ощущая себя полной бездарностью, которая мало того, что не обладает никакими талантами, так ещё и в университет не сумела поступить, благополучно завалив все экзамены.
-А я на скрипке умею играть, - сообщила мне Астрид и, потупив глаза, задумчиво прочертила кончиком туфельки по паркету.
Талантами я, увы, не обладала, но зато намёки умела понимать очень хорошо.
-Сыграешь мне? – спросила с улыбкой, уже зная, что мне на это ответят.
А ответом послужил радостный кивок и блеск глаз, загоревшихся предвкушением. Девочка метнулась вверх по лестнице за скрипкой, а мы с Ховардом снова остались один на один в гостиной.
-Эта девочка очень талантлива, - сообщил мне норвежец. – Тебе обязательно понравится.
-Я в этом нисколько не сомневаюсь.
-А волосы у тебя действительно красивые, - задумчиво проговорил он, рассматривая мою гриву так, словно видел её в первый раз.
Нет, ну должен же быть какой-то лимит комплиментов! Тем более, мне они казались совершенно необоснованными. Слышать похвалу в адрес своей внешности от людей…ну ладно, полуангелов, по которым плачут обложки глянцевых журналов, было как-то странно.