До назначенного срока два раза мимо него проходили донельзя защищенные мамуты. Шли они пригнувшись, настороженно озирались по сторонам, и это выглядело смешно. В защитных скафандрах можно гулять хоть в смертельной опасной кислотной среде, но что-то выискивать, кого-то выслеживать практически невозможно. Мамуты боялись Ямайки, они были простыми воинами. Соленый Уго просто беззвучно смеялся над ними.
В назначенный час он встал, по привычке уничтожил следы своего сидения под бордовым дубом и направился к границе лагеря, которую несколько дней назад он с таким трудом пересек.
Прежде Соленый Уго не так уж безоговорочно верил Федеру; хотя все разговоры насчет командира не вызывали у него энтузиазма, он не очень верил в федоровское предательство и в основном отмалчивался, потому что Федера неплохо знал по прошлым проборам. И как только ему была прощена его ошибка и переданы конкретные приказания, пусть даже и не совсем понятные, Уго воспрял духом. И какая-то там граница, пусть даже триллионами мамутов охраняемая, не пугала его - он знал, что пройдет и сделает все как надо.
Границу в нужный час он пересек без происшествий, и, миновав рощицу, свернул налево, тенью промелькнул мимо двух блоков - обыкновенных складов - и вышел на космодром.
Тот, как всегда, был ярко освещен и хорошо охранялся. Даже сейчас, имея точные указания. Соленый Уго немного занервничал: человек десять мамутов со скварками наготове смотрели, казалось ему, именно в его сторону, и даже почудилось, что заметили.
Уго чуть было не упал от неожиданности и испуга на зеркальный бетон, однако сдержался, расслабился, стал невидимкой, отвел от себя взгляды, привычным упражнением убрал ауру и прошел мимо охранников совершенно незамеченным.
Еще со времен первых тренировок Соленому Уго нравилось становиться невидимкой. Вообще ощущение невидимости мало кого из испытавших его оставляло равнодушным; некоторых оно притягивало, как наркотик. Но эта обычная, стандартная для всех радость у Соленого Уго дополнялась еще и очень специфическим удовольствием, природы которого он долго не мог понять, а когда понял, то несколько даже огорчился. Ведь, в сущности, это было удовольствие вора, удачно провернувшего рискованную кражу, удовольствие обманщика, убедившего своего собеседника в истинности какой-нибудь совершенно невероятной истории...
Но радость есть радость, и поэтому ему приходилось тратить дополнительные силы на ее подавление, ибо расслабление, приводящее к невидимости, требовало не только полного отсутствия ауры, но и максимально полного отсутствия каких-либо эмоций. На этот раз пришлось Соленому Уго подавлять еще и чувство, свойственное ему в очень малой степени, - страх.
Страх возник внезапно, Уго не успел к нему подготовиться и едва справился с ним, на той уже грани, за которой невидимость пропадает. Он вдруг почувствовал, что каждый из охранников прекрасно его видит и только делает вид, что не замечает.
Но мамуты Уго не видели, и он убедил себя, что улыбки на их лицах, когда они смотрели в его сторону, ему просто померещились. Как уж пересилил Соленый Уго это наваждение, он и сам до конца не понял - но пересилил.
Вскоре он приблизился к своей цели. Возле огромного, поросшего красным папоротником валуна стоял транспортный "Крайслер-Люмино", очень легкий в управлении. Корабль стоял без огней и, стало быть, незаметно пробраться туда было совсем нетрудно. Вдобавок эта модель была низкой, и входной люк был достижим безо всяких трапов.
- Что-то мне кажется, прошел кто-то, - прошептал вдруг в свое мемо ближайший к Уго охранник.
До "Крайслера" оставалось всего ничего. Уго немного расслабился, ослабил контроль и тут же потерял невидимость. Охранник в тот момент глядел как раз в сторону Уго и сразу его заметил, окаменев от неожиданности...
В ту же секунду в охранника метнулась отравленная игла, вонзилась в горло, обожгла немыслимой болью и убила. Но дело было сделано, мемо его услышали, мамуты обернулись к нему и увидели куафера.
Но Уго кинулся куда-то вбок, подальше от "Крайслера", снова неимоверным усилием воли расслабился, подавил себя почти насмерть и опять стал невидимым. И спокойно направился к намеченному вегиклу.
Рядом шумели, топали, раздался даже выстрел, однако Уго больше не прокалывался, шел себе осторожненько к "Крайслеру", а дойдя, отомкнул на секунду дверь и внутрь незамеченный просочился.
Дальше следовало Соленому Уго без промедления подниматься, но он не сумел отказать себе в удовольствии и задержался еще ненадолго. Включил панораму, полюбовался на возрастающую панику, беготню, бессмысленные команды - и активировал бортовой скварк. Он устроил настоящую жестокую охоту за охранниками и в конце концов никого вокруг себя в живых не оставил. И только потом дал "Крайслеру" команду на взлет. Мрачно похохатывая и щерясь.
16
- А вот я не уверен, - с неожиданной для него строптивостью заявил вдруг Антон, оторвавшись от длительного и по виду таинственного диалога сразу с тремя интеллекторами.
Федер на миг удивился - последние полчаса они провели в полном молчании, занимаясь каждый своим делом, а перед этим обсуждали крайне специфическую проблему "тактики морских водорослей", к которой слова "я не уверен" не могли иметь никакого отношения, поскольку все пункты были дотошно оговорены и проверены интеллекторной группой. Федер, однако, понял, что сейчас имеет в виду матшеф, и ответил:
- Да я и сам не уверен. У Аугусто нет ни единого шанса, мы же с тобой все просчитывали. Он может только злиться и кидаться в подчиненных тяжелыми креслами. Которых, по-моему, у него нет.
- Но у него есть академики. Про которых мы почти ничего не знаем.
Академиками на Ямайке стали называть специалистов, завезенных сюда Благородным почему-то тайком и помещенных отдельно от прочих мамутов. Секретность их присутствия на планете соблюдалась так строго, что даже "стрекозы" очень не скоро на их появление отреагировали. Так и осталось невыясненным, что за профессии у этих специалистов, понятно только, что не мордобойные. Эти по виду умники целыми днями, похоже, ничего не делали, только валялись на своих кроватях, таращась на потолок, но временами вскакивали вдруг в панической спешке и припадали к мемо, как наркоманы, дорвавшиеся до наркотика. В блок академиков было заслано много куаферских "стрекоз". Они там обнаружили комнату, наполненную интеллекторами. К ним, однако, никто никогда не подходил, оставалось предположить, что с интеллекторами академики общались исключительно при помощи мемо. Это усложняло слежку за такого рода противниками.