- Мама? – незнакомое слово, вытолкнутое из сердца, неприятно обожгло губы. – Зачем ты меня бросила?
Женщина поднялась и уронила руки – она больше не улыбалась ему.
- Я не этого хотела…
- Оставь меня! – Рейн развернулся и побежал назад к красному домику, собираясь спрятаться в комнате. – Ненавижу вас!
Вспышка пиковой точки головной боли оборвала видение, оставив Караи корчиться на полу – она видела, как он убежал в яркий белый свет и исчез.
Видение или бред воспаленного ума, но, видимо, ей не соврали.
«Мертв… мертв… мертв…»
Заталкивая пальцами в глазницы слезы, Караи села, привалившись спиной к ножке стола, и нащупала свой телефон – номер она знала наизусть.
Пора кому-то разделить с ней этот ад.
И захлебнуться теперь навсегда.
Лицо не с фото, но родное и знакомое.
Протянув руку, Лео осторожно подсовывает ладонь под щеку сына и гладит его подушечками пальцев по скуле.
Мальчик подрос.
Красивый.
Совсем на него не похож – маленький сказочный эльф.
Лео мимолетно улыбается, хотя его сын лежит на большом цветастом одеяле с перемотанной спиной и рвано часто дышит.
Лео знает, почему спина его сына в бинтах, знает, но от этого не становится легче удержать в себе гнев.
Ему хочется убить тех, кто это сделал. Уйти одному и убить, чтобы никто не увидел, как именно он это сделает, потому что братья его такого не знают.
И знать им незачем.
- Прости меня, малыш, – тихо-тихо шепчет он, склоняясь к смешному островатому ушку. – Если бы я был рядом – этого бы не случилось с тобой.
Мальчик не просыпается, только едва заметно хмурится во сне и на ощупь отталкивает руку Лео.
Прикрыв глаза, Лео кладет пальцы на виски сыну, чуть надавливая – ищет с ним связь.
Отец учил его, как поделиться своими силами через медитацию, как успокоить боль и даже забрать часть ее себе.
- Все будет хорошо, – Лео очень осторожно начинает гладить искалеченную спину сына. – Все-все хорошо будет, я тебе обещаю. Я найду тебя и заберу домой.
- Больно… – мальчик ведет плечом во сне и чуть морщится. – Не трогай меня.
Лео совсем закрывает глаза и не убирает руки.
Он знает, что больно, чувствует это так остро, как если бы с него самого панцирь содрали.
- Потерпи, – шепчет он. – Потерпи, родной мой, все будет хорошо.
Сын вздрагивает и отбрасывает его ладонь, распахивая глаза.
Синие-синие, стылые, злые.
Лео выдохнул сквозь зубы, заставляя себя размеренно дышать ароматом белых сандаловых свечей.
«Разум спокоен, энергия течет сквозь твое тело, подчиняясь указанным путям».
Так всегда говорил отец. Так и надо сейчас сделать.
Надо быть совершенно спокойным, чтобы не упустить эту призрачную ниточку, вытащенную каким-то чудом из сна – словно кто-то помог проложить путь, удержать ее и по ней излечить сына, вывести из его тела жар и боль, заразу, бродящую в крови…
Хоть так помочь и узнать, где же он.
Руки бережно бродят от загривка к пояснице и обратно, склубочивая боль в одной точке, выбирая ее и сматывая, как нитки. Лео вытаскивает ее и вытаскивает, успевая жмуриться от ее количества, от ее остроты и плотности.
Ее много.
Слишком много, с его точки зрения, для его сына…
И она в нем везде.
Не только в спине и не только физическая.
Больше всего ее в области груди – словно там огромная дыра, которая не желает зарастать.
- Почему вы меня бросили? Что я вам сделал?
Лео успевает отдернуть ладони, чтобы сын не ударился об них, так резко он вдруг садится и отталкивает его.
- Оставь меня в покое! Отвали! Не хочу вас видеть! Не хочу! Ты тоже извиняться приперся, да? Тоже сказать, что я должен что-то понять?!
- Т-шш, – Лео пытается положить ему руки на плечи и успокоить.
От этих слов режет душу, как ржавым старым лезвием.
- Я не хотел…
- А я не хочу тебя видеть! Никогда! Дай мне умереть спокойно – все равно же уже выбросил из своей жизни, как и она!
Сын отталкивает его руки, и невозможно яркая вспышка, помноженная на этот пронзительный крик, разрывает голову Лео судорогой короткой боли.
Лео с коротким хрипом вывалился в реальность, затушив ладонями свечи, чтобы хоть как-то прийти в себя.
В этом вопросе-крике было столько…
Такое вообще не должно звучать в детском голосе.
- Лео!
В комнату ураганом ворвался Раф.
- Лео, мне только что позвонила Караи!
Забившись в угол своей комнаты, заперев дверь на задвижку и наплевав впервые в жизни на то, что к нему стучит папа, Дэнни бился в истерике, расшибая лоб и руки об любимый мамин комод.
Она подарила его Дэнни, когда им стало по шесть с половиной лет, и мама решила, что каждому нужна своя комната.
Комод из их общей с Эдит детской с нарисованными на стенке ромашками и большим желтым солнцем, сейчас уже ставшим рыжевато-красным от следов рассаженных кулаков.
- Нет!! Нет!
Дэнни вцепился зубами в костяшки, согнулся и снова зарыдал, колотя кулаками в пол и стенки комода, чтобы только вышибить из жизни другой ответ.
- Нет! Я не хочу! Нет-нет-нет!
- Дэнни, открой! – это папа, который стучит и стучит в дверь, но открывать Дэнни совсем не хочется.
Ему хочется сейчас проснуться.
Или, наоборот, заснуть, закрыть глаза и увидеть Рино, привычно сидящего к нему спиной на заброшенной стройке.
Но этого больше нет.
А папа все равно сделать ничего не может, папа бессилен изменить прошлое. Папа не умеет колдовать!
Дэнни снова ударился головой в комод и опять закричал.
Никогда в жизни так больно ему не было.
Ни единого раза.
Даже когда кошмарные сны становились почти настоящими.
Сегодня во сне он увидел Рино.
Привычно посмотрел на мир его глазами и захотел улыбаться.
А потом с неба свалилась чернота. Косым звездопадом мир накренился и полетел в бездну, оборвав уже привычную связь.
Дэнни бросился искать его.
Он правда-правда искал, но Рино нигде не было, словно он исчез.
Вскочив, Дэнни бросился в комнату к дяде Лео, чтобы рассказать о своем плохом сне и отдать его, как делал это всегда.
И услышал это!
- Успокойся, ради всех Богов!
Хрипящий крик, переходящий в безумный полувой-полустон, и удар, от которого вздрагивает стена.
- Раф, нет! Скажи, что это не так! Раф… Раф… Раф, это я виноват один… Я должен был… я не смог… Раф, скажи, что это ложь… пожалуйста…
- Т-шш, – Дэнни впервые в жизни слышит, как у дяди Рафа дрожит и срывается голос. – Т-шш, я найду ее… я все узнаю…
Снова крик-вой, переходящий в рычание.
- Зачем? Что она изменит уже?! Что она может сделать?! Я должен был понять, когда оборвалась связь! Должен был сразу… Нет! Нет-нет-нет! Где этот поезд, увозящий за горизонт?! У меня разговор к кондуктору! Нужно его остановить!
- Не поминай всуе, – голос дяди Рафа падает до едва слышимого шепота. – Успокойся, Лео, это не в твоей власти было, не ты ребенка бросил чужим выродкам… ты бы никогда так не сделал…
- Я ничего не сделал…
Дэнни отступает по коридору назад, складывая в голове одно и другое.
Оборвался его сон…
Дядя Лео потерял связь…
Дядя Лео верил в Рино, дядя Лео видел его во сне…
Разве Рино может умереть? Мама же сказала, что сны не умирают…
«Только Рино не сон. Ему было плохо, я же видел. И ему никто не помог…»
- Дэнни, открой!
«Прости, папа, я не хочу сейчас открывать, – Дэнни всхлипнул и снова ударился головой в пол. – Я хочу заснуть, чтобы догнать его… Рино не может умереть, он не должен… как я останусь один?..»
Вышибив ногой дверь, Донни ворвался в комнату сына и схватил его в объятия.
Дрожащего, окоченевшего, с разбитой головой и руками.
- Тише, тише, все хорошо. Я здесь.
- Папа, – Дэнни вцепился в его руки, как будто боялся потерять опору. – Папа, его больше нет.