А вот сейчас, когда этот же парень уже ей готов был перерезать горло, если она не даст того, что он хочет – ей стало дурно.
И на помощь звать бесполезно – в папиной лаборатории такая глухая дверь, что кричи-не кричи – никто не услышит тебя.
Потом найдут, конечно…
«И отомстят. Дядя Раф и дядя Лео с этим уж точно справятся… только мне-то все равно уже будет…»
Она на миг представила, каково это будет – вот так умереть. Представила, как будет плакать над ее телом мама, а папа будет молча обнимать ее за плечи и смотреть в пол, как Дэнни станет просить у нее прощения за все то, что сделал ей, и раскаиваться в том, что был таким вредным братом. Как дядя Раф и дядя Лео принесут на ее могилу цветы и скажут, что жестоко отомстили ее убийце…
Только ее самой не будет. Она уже не сможет простить их всех и сказать, что, конечно же, тоже очень любит.
Эдит стало так жалко себя, что она даже всхлипнула.
- Рейн, слушай, ну ты же дома… отпусти меня, хватит…
- Я хуй знает где! – он дернул Эдит за шею, рассыпав наваждение и картинки вокруг. – Дома – это с ба в моей конуре. Дома – это когда не болит ничего, потому что она пластырем заклеит. Дома, сука тупая, это когда мне не страшно, и я не хочу убежать. Я домой хочу!
- Но папа вылечит тебя, – Эдит вдруг поняла, что по щекам уже текут слезы. – Папа залечит твои раны. Все-все-все. Он так сказал…
- Да ну? – Рейн криво и зло усмехнулся ей в лицо. – Так уж и все? Может, твой папа такой великий врач, что попутно вышибет из моей башки воспоминания о твоем драгоценном Трэвисе?!
Эдит отчаянно покачала головой. Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что Рейн злится все больше и больше, что его рука со скальпелем уже дрожит – одно неверное движение, и ей конец.
- Я… я не знаю… успокойся, все хорошо… папа тебе поможет…
- На хер мне ничьей помощи не надо. Папа твой пусть тачку мне даст и денег за свою козу-дочку, которую не поимел ее ублюдок лишь потому, что я вмешался, о чем потом не раз пожалел. Ты понимала, идиотка несчастная, куда ты влезла?! Ты понимала, что твой папа потом даже труп твой нигде не сыскал бы, а?!
Эдит испуганно замотала головой, пытаясь хоть как-то отстраниться от скальпеля и от Рейна, который шептал ей уже прямо в лицо.
- Дура, – его тяжелое дыхание обожгло ей губы. – Домашняя рафинированная дура! Лучше бы он тебя трахнул. Может, мозги из жопы в голову бы перетекли.
Эдит зажмурилась, уже до визга напуганная этим взглядом, сдавленным шипением и тем, что острие скальпеля, кажется, прокололо ей кожу на шее.
- Ты хоть представляешь, что и куда он тебе бы засунул и каких это размеров?! Или у принца не встает и принцессу раком не ставят?..
Острие скальпеля вошло еще на полмиллиметра глубже, хотя Рейн этого, похоже, даже не заметил.
- Я представляю, Рейн, – чьи-то руки перехватили его за запястье. – И могу обещать тебе, что у этого принца никогда больше ни на кого не встанет. Отпусти ее.
Эдит истошно завизжала, распахивая глаза – пальцы на шее сжались еще сильнее и потом исчезли.
Рейн стоял в полуметре от нее, удерживаемый дядей Рафом.
- Вот так, хорошо, – дядя очень осторожно разомкнул захват и протянул ему руку. – Отдай мне скальпель.
- Иктоми? – Рейн непонимающе моргнул, словно очнулся от какого-то кошмара. – Ты убил Трэвиса, да?
Раф вздохнул, на секунду скосив глаза на Эдит.
- Нет. Но, думаю, он бы предпочел сдохнуть, чем жить так, как будет… если выживет, конечно. Не один Мерлин Мэнсон столь уникален, что сам себе делает минет. Трэвис тоже смог пососать свои яйца.
Рейн зло дернул уголком губ и позволил забрать у себя скальпель.
- Спасибо.
- Не за что, – Раф положил скальпель на стол. – Куда ты собрался?
- Домой, – Рейн дернул плечом. – Если ее папаша даст мне машину и денег на бензин. Я ничего ей не должен, а вот она мне…
- Я в курсе, – Раф кивнул и прищурился. – Но, поверь мне, ее отец хороший человек. Она у нас… исключение…
Рейн непонимающе дернул бровью и привалился к столу – стоять было тяжело.
- Ты его знаешь?
- Угу, – Раф кивнул, подойдя чуть ближе. – Это мой брат. Ложись-ка, пацан, и спи лучше.
Рейн упрямо мотнул головой, но позволил Рафу уложить себя обратно на стол.
- Мне домой надо – ба волнуется сто пудов.
- Я уверен, она все понимает, – Раф сел в доново кресло у стола и откинулся на спинку. – Твоя ба – мудрая женщина. Она бы хотела, чтобы ты сперва вылечился, а потом уже ехал куда-то.
Рейн дернул головой, соглашаясь, и прикрыл глаза.
- Слушай, Иктоми, ну раз мне нельзя домой, нельзя машину, а эта дура приходится тебе племянницей – дай мне хотя бы покурить, а? И коньяка…
Раф скосил взгляд на Эдит, дрожавшую у стены, как-то странно улыбнулся ей и согласно кивнул.
- Хорошо, но пить надо на троих. И тут, в лаборатории, никак нельзя.
- Так и знал, – Рейн дернул бровью и вздохнул. – Никогда не везло в жизни.
- Знакомо, – Раф согласно кивнул. – Эдит, дорогуша моя, ну-ка метнись-ка к дяде Лео и скажи, что я сейчас вернусь вместе с Рейном, и нам чертовски нужна компания хорошего коньяка и пачки сигарет, а еще его лимонных свечей.
Эдит еле кивнула и поспешила выйти.
- И куда еще мы попремся, Иктоми? – Рейн повернул голову.
- Рафаэль, – Раф отлепился от спинки кресла и внимательно на него посмотрел. – Меня зовут Рафаэль. Зачем ты решил напиться?
Рейн долго молчал, глядя в стену, потом вздохнул и все же ответил. Так тихо, что Раф едва услышал его.
- Забыть. Снится одно и тоже дерьмо постоянно. Как глаза ни открою, так все кажется, что я в подвале… бред, короче.
Раф кивнул ему и протянул руку.
- Пойдем, я знаю такое место, где коньяк и нужная атмосфера подарят тебе покой.
Рейн с трудом поднялся, даже удивившись, что до этого смог вскочить и еще Эдит поймать за шею.
«Злость, наверное, помогла…»
- А кто такой Лео? Кто он тебе?
- Мне брат, – Раф дернул плечом. – А тебе – отец.
====== Бледный бармэн с дрожащей рукой Дыма табачного пленный ======
- А какой он? – Рейн остановился почти сразу за дверями лаборатории, неловко поправив простыню, в которую завернулся.
Раф тоже остановился и озадаченно потер переносицу, обернувшись.
Его сын, а иначе думать о Рейне не получалось, вдруг показался растерянным, смертельно уставшим и даже напуганным.
«И это он только что нашу красу чуть не прибил? – Раф пробежал по нему взглядом. – Это он тут матерился, как сапожник, и требовал алкоголь? Бляха-муха, ну вылитый Лео! Снаружи мы железные и крутые, и так в себе не уверены. Мальчишка совсем еще. Ребенок».
Рафу стало горько.
Вот вырасти пацан дома в любви, заботе, с отцом и нормальной семьей – стоял бы сейчас перед ним сильный красавец с широкой открытой улыбкой, как у старшего брата, способный так много дать миру и родным.
А так – смотрит на Рафа озлобленное напуганное нечто, пытающееся за бравадой скрыть отчаянный крик о помощи.
Рафу даже показалось, что он слышит этот крик так отчетливо и ясно, как много лет назад впервые услышал Лео, вдруг поняв, что с братом надо просто посидеть сейчас и ни о чем не спрашивать.
Но Лео знал его всю жизнь. Лео доверял Рафу.
А кому доверяет Рейн? Полоумной негритянке, которая заботилась, видимо, о нем все эти годы.
«Или о которой заботился он?»
Сложись все иначе, и Рейн мог бы доверять родным…
«Впрочем, какие мы ему родные-то? – Раф нахмурился, заметив, что парень нервно переступил босыми ногами по полу и отвел взгляд, словно ему было неуютно. – Второй раз в жизни видит… а мы уже в душу лезем со всех сторон, кто во что горазд. Шмотки отобрали, раздели, рассмотрели, как забавного зверька, привязали, поиграли, теперь вот ведем на «познакомить с папой»… я б от таких родственничков сбежал бы на хер».
- Идем-ка, – Раф мотнул головой, отогнав эти внезапные мысли, и поманил Рейна за собой.