— Я вас для этого обучал уроды!? — Рут открыл не подбитый глаз и увидел разгневанного балара, тот стоял в двух стамах от него грозно уперев своё гигантское копьё в землю. Охранники выглядели как испуганные дети, похоже, одноногого они боялись пуще собственной смерти. — Где Викей!?
— Он это…
— У-у а. — Промямлил очнувшийся задира.
— Э-э брат, что это у тебя с рожей? — Пригляделся балар.
— О-э, а-а-а! — Схватился страдалец за челюсть.
— Ваша работа сударь? — Спросил одноногий у Рута.
— Моя. — Стисну зубы Ханэдав поднялся и отряхнулся. Двигаться было больно. — Заслужил.
— В этом не сомневаюсь. Вам тоже смотрю, досталось. Насколько я понимаю, вы сюда без спроса залезли?
— Я спросил дома ли Межит, но этот гусь хамить стал, вот я и сиганул через ворота.
— Ага, именно это им и надо было. Межит им строгий наказ дал, всех кто без спроса на двор сунется, бить нещадно.
— Кого это он так опасается, в таких-то хоромах?
— Жадобе всегда есть кого опасаться.
— А эти, — кивнул Рут на охрану — наёмные или Межитовы?
— Межитовы, в вечном закладе. (Крестьяне, взятые в работу навечно за долги)
— Хм. Где это он таких лбов в заклад нашёл? — Рут ухмыльнулся и тут же сморщился. — Вот теперь я с ним поговорю. Где ваш хозяин?
— Чего изволите сударь? — Из-за угла дома тут же вывернул улыбающийся староста.
— Это так вы гостей привечаете? — Спросил Рут. Староста бросил злобный взгляд на своих охранников и состроил скорбную мину.
— Поймите вашество, не народ по соседству живёт, а сущее ворьё и разбойники! Как бы все послушные были, да со страхом в сердце, так нет же, каждый норовит что-нибудь спереть со двора или того хуже, красного петуха пустить! — Он сокрушённо вздохнул и покачал головой. — Жизнь и не так защищаться научит, а ребяток вы моих простите, ради Вечно Синего Неба, они же не со зла, по глупости и чрезмерной усердности.
— А оскорблять дворянина, это глупость или усердность?
— Глупость, милостивый государь, полное отсутствие житейского опыта. — Уверенно ответил Межит.
— Так как же мне быть? — Рут в задумчивости почесал подбородок и подумал, что давно пора побриться, а то растут какие-то клоки, некрасиво. Межит виновато развёл руками, как бы говоря, «что с нас убогих взять?». — Оскорбление нанесено твоими людьми Межит, значит и, отвечать выходит тебе.
— Но помилуйте…
— Да я бы помиловал, но не могу, тут затронута дворянская честь староста. Если я начну прощать, всех кто меня оскорбляет, то, что я за дворянин буду? Выход у тебя один суд, наказание и штраф, либо…
— Просто штраф. — Перебил его Межит.
— Либо просто наказание. — Выдал версию Рут.
— А…, какое наказание? — Задумался староста, видно деньги он ценил больше чем людей.
— Ну, какое может быть наказание за оскорбление дворянина словом и действием? Да ещё на твоём дворе и по твоему приказу. Тут ты просто батогами не отделаешься.
— Я!!!??? Но я не…
— А это уже не важно. — Махнул рукой Рут. — Факт избиения вот. — Указал он на себя. — Свидетель вот. — Указал он на Борхуса. — Ну а что бы самим по полной не огрести они, — он указал на охрану — подтвердят, что ты отдавал такой приказ. Потому как за самовольное избиение дворянина им вообще виселица светит.
— Что же делать? — Межит решил больше не юлить и сдался на милость победителя.
— Снабди наших лекарей всем, чем положено и в должном количестве. Выдай провизии на десять дней на полсотни человек, а за лошадей мы заплатим. Вот семь эргов и что бы лошадки были нормальные, а не одры какие. — Межит молча, кивнул и, зашипев на своих остолопов, пошёл к дому. — Эй! Как тебя там? Викей, пойдём к лекарям, вправят они тебе челюсть, если не сломана, конечно. — Рут распахнул ворота и нос к носу столкнулся с запыхавшимся Хумом, за которым стояли не менее запыхавшиеся Сандр и Буй-Бык.