Вечереет, когда я добираюсь до Ужбола… Ветра нет. Тополи и ветлы у въезда в село не шелохнут листом. В небе уже мерцает какая-то неведомая мне крупная звезда, и можно ожидать звездную ночь.
Но к полуночи небо заволакивает тучами.
Весь день сеется дождь, благо хоть не холодный.
В такую погоду в деревне все запахи Приобретают особенную силу, но над всеми главенствует запах мокрых растений: трав, ботвы, листьев. Ботва помидоров пахнет иначе, чем огуречная, и так же, по всей вероятности, обстоит с каждой травой, с листьями различных деревьев. Но все это вместе сливается в один могучий запах земли, жизни.
За вечерним самоваром Наталья Кузьминична вспоминает, что завтра суббота, банный день, и говорит, что хорошенько натопит печь — надо искупаться, Парятся здесь в печке, — сгребут в сторону жар, настелют соломы и моются, а потом выскакивают оттуда ласточкой, без единого пятнышка сажи, малиновые, и окатываются холодной водой.
Обычай этот существует на нашей стороне озера с незапамятных времен. А вот в селах за озером — там по-другому, там у всех бани.
Впрочем, появилась первая баня и в Ужболе. Построил ее Синьков, бригадир тракторной бригады. Баньку он сделал ладную— выкопал землянку, вывел наружу сруб, сложил печку. Я не знаю, кем был Синьков на войне, но в баньке этой угадывается, я бы сказал, фронтовой стиль. Правда, сацерные сооружения из дерева и земли, как мне кажется, основой своей имеют древнее умение русского крестьянина артистически работать топором и лопатой. Синьков, которому лет тридцать пять, оказывается, не утерял еще этого искусства своих отцов, напротив того, он прибавил к нему весьма распространенное в современной деревне умение разобраться в разного рода механизмах, моторах…
Я советую Наталье Кузьминичне построить себе такую же баньку, как у Синькова, на она говорит, что Виктор «по топору никак не умеет, ней и не мужик». Интересно, что Виктор всего лишь лет на восемь моложе Синькова, но тот, пусть мальчишкой, успел поработать в хозяйстве отца, тогда как Виктор не помнит иного порядка, кроме колхозного. «Да и откуда ему уметь, — рассуждает меж тем Наталья Кузьминична, — то он в школе учился, то служил во флоте, то вон в Донбассе сколько прожил!» Если отбросить работу в Донбассе, то биография Виктора мало чем отличается от биографии любого другого деревенского парня его возраста, стало быть и все они тоже «не умеют по топору».
Наталья Кузьминична как бы подтверждает это, ссылаясь на то, что и Андрей до армии по топору ничего не умел. «А. теперь умеет, — говорит она, — хоть мост, как на Идше, срубит, хоть баню… Вот приедет он домой, — судя по его письмам, Андрей служит в саперной части, — так уж обязательно срубит баню… Надоело в печи-то!..»
Я убежден, что в районном отделе народного образования политехнизацию связывают по большей части с машинной техникой, с электричеством — впрочем, едва ли и здесь имеются значительные успехи, — а топор, если сказать о нем товарищам, по всей вероятности, представляется им орудием устаревшим» олицетворяющим собою отсталость и косность. Но суть не в топоре, хотя и очень нужны деревне мастера, умеющие топором и бревно обтесать, и спичку вдоль расколоть, — суть в том, что обстоятельства деревенской жизни отличны от обстоятельств жизни городской. Если не понимать этого, то можно, к примеру, дойти до того, что телега обойдется колхозу немногим дешевле недорогого автомобиля,
Сегодня зашла к нам женщина лет сорока пяти — ей зачем-то понадобился председатель колхоза, — бойкая, опрятная, видать, следящая за собой. Из разговора с ней мы узнали, что она — вдова, работает сторожихой на ферме крупного рогатого скота в деревеньке Путьково, километрах в семи от Ужбола. Там она и живет, в Путькове, но не в своей избе, а на квартире. С квартиры, собственно, и начался разговор. Женщина стала жаловаться, что хозяева гонят ее прочь, а она не одна — у нее сын, дочка шестнадцати лет да еще мальчонка годов четырех. Правда, тут же выяснилось, что мальчонка с ней не живет, он в приюте, куда она его сдала, как только он родился, и с тех пор ни разу не видала. А вот сын и дочь, те действительно с нею.