Нынче утром, когда выгоняли коров, о чем-то шумели женщины возле нашего дома — не то они спорили, не то удивлялись чему-то, не то возмущались… Нашей Натальи Кузьминичны почти не было слышно, изредка лишь вставляла она слово, и это было удивительно, потому что она всегда обо всем заявляет свое мнение прямо и громогласно. А теперь вот почему-то она больше молчала, когда же говорила, то негромко, и было похоже, что другие женщины шумно высказывают ей свое сочувствие, утешают ее. Голоса слышались не возле крыльца, они доносились как будто со стороны калитки во двор, позади дома, и я подумал, уж не стряслось ли чего с коровой, не захворала ли она.
Когда я вышел, пастух уже прогнал стадо за село, а женщины, все удаляясь, медленно шли между грядами нашей усадьбы, по временам наклонялись, будто рассматривали что-то, некоторые из них переходили на соседние усадьбы, где тоже полным-полно было народу.
Едва я подошел к плетню, как увидел среди простершихся прямо от меня длинных зеленых грядок черное зияние развороченной земли, в которую местами втоптаны были перья лука или же листья огурцов.
Мне тут же рассказали, что один из пастухов, стороживший коней в ночном, напился, уснул, и лошади разбрелись, зашли на усадьбы.
Факт ничтожный, но любопытный.
Благосостояние крестьянина и сейчас еще иной раз зависит от таких вот ничтожных, нелепых происшествий, — лошади ведь вытоптали изрядно луку, выручка, от которого составляет покамест значительную долю в бюджете здешнего колхозника. Но в происшествии этом были и другие стороны, знание которых позволяет понять еще и другие особенности деревенской жизни. Я заметил, что не одна только Наталья Кузьминична, но и остальные женщины, усадьбы которых потравил табун, не выражали громко своего возмущения, — шумели по большей части те из них, что не пострадали. И никто из потерпевших, как я. узнал потом, не собирался предъявлять претензий пастуху. Ведь в руках пастуха корова, которую он, озлившись на хозяйку, буде она выкажет намерение подать в суд, станет так пасти, что молока уж не ожидай. И ничем тут не докажешь, что виноват пастух. Он и вовсе может корову изуродовать — палкой по вымени надавать или еще что сделать, а потом очень просто скажет, что это она в кустах напоролась.
И вот здесь-то открывалось интересное обстоятельство. Суть в том, что пастухи почти во всех здешних колхозах наемные, чужие, из тех обитателей Райгорода, какие именуются шабашниками. Все они, либо их отцы, в свое время бежали из деревни, не имеют в городе ни сколько-нибудь тесных связей, ни обязательств, которые вынуждают человека хотя бы из стыда перед соседями или товарищами беречь свое доброе имя. Для коренных горожан они люди случайные, малопочтенные, пускай и живущие в собственных новых домах. Редкий из этих людей, особенно из молодых, не сиживал в тюрьмах за воровство, грабеж или за убийство в драке. И вот эти-то люди пасут в колхозах скот — занятие, к слову сказать, очень прибыльное, — и не только принадлежащий колхозникам, но и общественный. Оставлю в стороне то соображение, которое можно отнести к чисто эстетическим, что дико и неприятно видеть на этой благообразной, овеянной поэзией работе некоего истаскавшегося, с нечистым, испитым лицом паренька, каковой при ближайшем рассмотрении оказывается не таким уж пареньком. И от этого недоразвитого мужичонки зависит, много ли молока дадут коровы, выдюжат ли в рабочую пору лошади. Едва ли кто решится оставить его одного в избе, а вот колхозное стадо доверяют. Отчасти это происходит оттого, что людей мало в здешних колхозах, особенно мужчин, коим со времен Авеля, пастыря овец, — одним лишь пристало ходить за стадом. Отчасти же потому нанимают пастухов, что так повелось исстари, с тех давних лет, когда искусные райгородские огородники, к тому же смекалистые люди, сообразили, что им невыгодно наниматься в пастухи, и стало привычкой брать для этого дела владимирцев. Огородный промысел, если даже человек не имел земли, снимал ее или работал по большим городам у хозяев, был куда прибыльнее Первобытного пастушества.
Решительно все переменилось в стране; владимирские хлебопашцы теперь так же владеют землей, как и промышленные ран-городские мужики; существует серьезная возможность вместе с овощами производить у нас в районе изрядно товарного молока и свинины, сделать животноводство здесь второй по значению хозяйственной отраслью; однако почти повсеместно живет обычай отдавать скотину на попечение чужих людей.