Старик кивнул и лениво погладил подбородок.
— Да-а, — подтвердил он. — Когда-то люди умели показать себя с лучшей стороны, красиво одевались, соблюдали приятность в обращении. — Он подошел к комоду и облокотился на оставшийся незанятым уголок. — Посмотрите на эту роскошь, прошу вас! Какие изумительные талии, соблазнительные бюсты, поэтичные линии бедер! Просто дух захватывает, как представишь себе все это. Современные женщины выглядят просто жалкими по сравнению с этим великолепием, и вы, молодой человек, не пытайтесь спорить. У меня богатый житейский опыт, и я знаю, что говорю. Теперешняя женская мода обезличивает женщину. Посмотрите-ка, прежде было продумано, как подчеркнуть красивое, намекнуть на него. Возьмите, к примеру, длинные юбки. Знаете ли вы, как шуршат и играют складки на молодой, стройной женщине? А эти подчеркнуто удлиненные талии — ведь они отчетливее выделяют то, что выше них! Где вы теперь увидите такую прелесть? Современная мода, молодой человек, убивает по крайней мере половину того, что называется женственностью. Как жаль, что теперешние женщины совсем не понимают сего печального факта! Скажите мне откровенно, разве не радует глаз и душу созерцание этого былого великолепия? Правда? Вот вам одно наглядное доказательство, прошу вас! Видите ту блондинку со страусовыми перьями? Насколько женственней, загадочней и более зрело выглядит она по сравнению с этой современной девчонкой, которая по-мальчишечьи нахлобучила набекрень берет. Им обеим по девятнадцать лет, но станете ли вы отрицать, что та, с перьями, больше похожа на женщину?
Та, что с перьями, — моя сестра, молодой человек, а девчонка — моя внучатая племянница, дочь сына моего брата. Сестра похожа на женщину, у которой уже было несколько романов, а у этой девушки вид абитуриентки, только что выскочившей из гимназии. В действительности, молодой человек, это лишь внешнее различие, обязанное исключительно моде. Обе они ровесницы и обе одинаковые дурехи. Сестра в то время была помолвлена с вон тем усатым артиллерийским поручиком. Вскоре он стал ее мужем, а еще немного погодя его разорвало английским фугасом в излучине Черны. Девушка в этом году поступила в класс живописи Академии художеств и тотчас же обручилась. Позавчера представила мне своего красавчика — кинорежиссера. Как видите, молодой человек, между ними обеими можно поставить знак равенства, и если та, с перьями, выглядит более женственной, соблазнительной и во всех отношениях великолепной, то этим она обязана только чудесной прежней моде и доброму старому вкусу.
В это время Йордана подала на серебряном подносе коньяк и кофе. Аввакум провозгласил тост в честь доброго старого вкуса, и подполковник прослезился от гордости и умиления.
В гостиной было сумрачно л тихо. Каждый раз, когда разговорчивый подполковник умолкал, слышалось, как назойливо-нудно стучит по стеклам дождь. Приближалось время обеда, и Аввакум с искренним сожалением поднялся с места.
5
Следующие несколько дней Аввакум был всецело поглощен устройством на новом месте. С неподозреваемым у себя педантизмом, с увлечением и даже вдохновением он обставил спальню, кабинет и подсобные помещения. С утра до вечера он перетаскивал и расставлял вещи, как будто всю жизнь только тем и занимался. Наконец к вечеру четвертого дня все как будто оказалось на своих местах. Аввакум подошел к старинному камину и поднес к растопке горящую спичку. Тяга жадно подхватила и раздула огонек, и в тот же миг холодная, сырая комната ожила. Бодро запорхало пламя, и на противоположной стене весело заиграли розоватые отблески.
Аввакум набил трубочку, устроился поудобнее у огня и вытянул ноги. Угасал серый дождливый день. Ветер тихо завывал в ветвях склонившегося у веранды дерева и время от времени швырял в стекла входной двери частые, стремительные капли дождя.
Последние несколько дней прошли в хлопотах незаметно, без каких-либо происшествий. Он покупал книжные шкафы и другую мебель, приводил в порядок книги.
Отставной подполковник в первый же день познакомил его с внучкой, но им удалось обменяться лишь несколькими словами во время этой случайной встречи во дворе.
— Вот она, моя девчушка! — сказал отставной подполковник и, напустив на себя шутливый тон, спросил, глядя свысока на девушку:
— Как тебя зовут, девочка?
— Ты меня спрашиваешь, дедушка? Меня зовут Виолетка, — ответила она притворно пискливым голоском.
— Куда идешь, Виолетка?
— В школу, дедушка.
— А эта рамка зачем тебе?
— Рисовать буду, дедушка.
— Так, так, — старик прокашлялся. — Познакомься с этим хорошим дяденькой. Он будет жить над нами.
— О, я очень рада. — Девушка улыбнулась и протянула руку. «Рука у нее маленькая, как у Сии», — подумал Аввакум и в свою очередь спросил:
— Кто вам преподает рисование? Виолета назвала имя профессора.
Аввакум поглядел ей в глаза. Чуть более секунды она выдержала его взгляд, а затем покраснела и отвела глаза.
— Даст вам жизни этот профессор, — сказал Аввакум. — Он большой педант и не выносит хитрецов.
Девушка пожала плечами и ничего не ответила.
Дождь усилился, и Аввакум поспешил в дом.
Раза два они встречались после этого, но у обоих находились срочные дела и им было не до разговоров.
А сейчас Аввакум сидел у огня, курил и лениво размышлял о своей будущей работе. Но ветер, поскуливавший за дверью, шорох дождя, потрескивание огня в камине рассеивали мысли и незаметно уносили в дрему. Уже стемнело, игривые отблески пламени покраснели и утихомирились, как вдруг за спиной зазвонил телефон, всполошив все вокруг.
Это был первый телефонный звонок в новой квартире.
Аввакум взял трубку и удивился, услышав мягкое сопрано Виолеты. Она спрашивала, нельзя ли зайти к нему на минуту…
— Пожалуйста, — сухо ответил он. На другом конце провода не очень были огорчены лаконичным ответом, потому что в трубке прозвучало бодрое «благодарю».
Аввакум включил люстру, и в комнате стало сразу как-то торжественно и светло. Услышав шаги на лестнице, он открыл дверь и со сдержанной любезностью пригласил девушку войти.
— Господи, сколько света! — воскликнула она, застыв в удивлении у порога. — Словно на электростанции! И у вас не болят глаза?
— Нет, не замечал, — сказал Аввакум. Она стояла на пороге и с любопытством оглядывалась вокруг.
— А я думала, что у вас мрачно и неприветливо. Оказывается, я заблуждалась, и притом жестоко.
Аввакум незаметно наблюдал за ней. «Как будто я тысячи раз видел ее раньше», — с удивлением подумал он.
— Почему вы решили, что у меня должно быть мрачно и неприветливо?
— Почему? — переспросила она, разглядывая книги на полках, и, не I оборачиваясь, сказала: — Вы ведь производите впечатление мрачного человека. Разве вы этого не знаете? Стоит лишь поглядеть вам в глаза, и — вы извините — мороз дерет по коже. Честное слово!
— Значит, у меня плохие глаза, — усмехнулся Аввакум.
— Что вы! Я не сказала ничего подобного! — Она украдкой взглянула на него через плечо и звонко рассмеялась. — Вот и обидела вас, а я ведь не хотела! Глаза у вас вовсе не плохие — наоборот. Если бы женщинам позволялось делать комплименты мужчинам, я бы сказала, что они красивые. Но что это за красота, боже мой!
— Какая же это красота? — поинтересовался Аввакум.
— Прямо скажу — неприятная. Вы сердитесь?
— Ничуть. Продолжайте!
— И книги у вас одна скучнее другой. Она пожала плечами с притворно безнадежным видом и прискорбно вздохнула.
— По человеку и книги! — заметил Аввакум.
Она искоса поглядела на него, усмехнулась, но ничего не сказала.
— Вы как-то сказали, что я хитрая. Вы помните?
— Ну и что? — спросил Аввакум.
— Ничего. Увидели в первый раз и сразу — хитрая! Позвольте, а на каком основании?
— Вы и сейчас хитрите, — сказал Аввакум.
— Да что вы? — Она повернулась к нему, и на щеках у нее появился легкий румянец.
— Совершенно точно. Тогда вы обманули деда, сказав, что идете на занятия по рисованию. Не так ли? Но вы и не думали идти на занятия. На урок рисования не ходят с пустым подрамником.