Сама идея библейских кодов отнюдь не нова. Евреи убеждены, что Ветхий Завет (Тора, по-ихнему) дан «избранному народу» непосредственно самим Богом. И что в нем заключена вся божественная мудрость и вся информация о мире от его сотворения до «последних сроков».
Лучше всего эту мысль или, вернее, мечту выразил знаменитый Виленский Гаон Рабби Элиягу. Он писал (цитирую по памяти): «Все, что было, есть и будет до конца времен, содержится в Торе между первым и последним ее словом. И не только в главном, но и в подробностях всех родов и каждого человека в отдельности, и подробности подробностей всего, что случилось с ним со дня его рождения и до кончины».
Если верить мудрецам, часть информации о мире и человеке изложена прямо или метафорически в самом тексте, но неизмеримо большие ее объемы скрыты и особым образом зашифрованы. Во-первых, потому, что всю информацию о мире невозможно прямо уместить в книге ограниченного размера. А, во-вторых и в главных, потому что информация эта и ее тайный смысл должны открываться человечеству постепенно – когда оно дорастет до их понимания.
Что ж, предположение вполне логичное – ведь если книга написана (а Тора, как ни крути, Книга с большой буквы), то автора, кем бы он ни был, вряд ли устроит ситуация, когда она так и не будет прочитана и понята до конца.
А если есть шифры или коды, значит, их можно расшифровать и, тем самым, овладеть тайными знаниями. Вот именно этим и занимались еврейские мудрецы на протяжении нескольких тысячелетий. Сначала они пытались уразуметь смысл и значение прямых высказываний. То есть, занимались всесторонней трактовкой и интерпретацией каждого слова в тексте. В результате возник Талмуд с кучей всяких толкований. Но этим мудрецы не ограничились, а со всем интеллектуальным жаром бросились искать неявные связи между словами.
Надо сказать, что сам язык, особенности его устройства, как бы понуждали и провоцировали их к подобным поискам. Тора ведь написана на арамейском наречии. Это некий диалект древнееврейского языка. Энтузиасты утверждают, что «святой» язык устроен вовсе не так, как остальные, на коих глаголет человечество. В каждом языке определенному предмету соответствует определенное слово. Если два человека знают это слово, то оба поймут, о чем идет речь, даже в отсутствии самого предмета. Вот сказал «стол», ну и понятно, что речь о столе, то есть, о таком предмете на четырех ножках, за которым можно сидеть и обедать, например. Но почему именно «стол», а не как-то по-другому? Чем «тэйбл» хуже? Да ничем! Просто так договорились. Что-то вроде конвенции, идущей из глубины веков. Не то – иврит. Энтузиасты утверждают, что каждый предмет поименован в нем не случайно. Что в имени каждого предмета зафиксирован его подлинный смысл, его основные свойства. И по звучанию слов можно установить родство между, казалось бы, несвязанными вещами. Иногда эта связь очевидна, иногда – не очень, но всегда есть. Вот тот же стол – на иврите «шулхан» – обнаруживает корневое родство со словом «доска» (ну, это понятно), «побег дерева» (это тоже), «давление» (допустим), «шкура» (уже неясно), «меч» (?), «отпущение», «посланник» (а это уже совсем далеко). Еврейские мудрецы ударились в лингвистику, и, благодаря анализу корней, как по камешкам перебрасывали мостки от понятия к понятию, которые, на первый взгляд, ничем, кроме звучания, не были связаны, и устанавливали между ними удивительные порой соответствия и единство свойств. И общие смыслы понятий. Например, мать, вода, народ и верность оказываются в одном корневом, а, значит, и смысловом поле. Или – отец, камень, дом. Я уж не говорю о классическом примере, Адам из земли (глины) – «адома», да к тому же из красной («адом») глины.
Но и это еще не все. Каждой букве этого языка (а их всего 22) соответствует определенная цифра. Поэтому у любого слова имеется его числовое значение (сумма цифр, соответствующая буквам, входящим в это слово). Отсюда неизбежно получается, что существуют абсолютно разные по смыслу слова, состоящие из разных букв, числовое значение которых совпадает. Считается, что это числовое тождество обнаруживает тайные связи между понятиями, которые не фиксируются на лингвистическом уровне. Вы, Костя, несомненно уловили тут сходство с пифагорейством. Так возникло мистическое учение гематрии. Утверждают, что служителям этого учения было ведомо много тайн, включая истинное имя Бога.