— А вот это дело здоровью не очень полезно. Не обижайся, хозяин, пить не стану. Медовуха дело такое: две чарки выпьешь, а после третьей в хлеву проснешься вместе со свиньями.
Выпив первую чарку, Валуй торопливо налил себе вторую. Боязливо покосившись на жену, он прошептал:
— Ну, как знаешь. За бабу мою.
Берест покачал головой, переворачивая свою чарку вверх дном, и принялся за еду. Через пять минут, насытившись, волхв обратился к недовольной бабке:
— Спасибо, хозяюшка, за угощение. А в благодарность могу спину твою подлечить.
Бабка недоверчиво взглянула на гостя, непроизвольно коснувшись ноющей поясницы.
— Это как же ты от старости вылечишь? Не молод ли ты, чтобы в таких делах разуметь?
Берест поднялся из-за стола, утирая рот рукавом, и улыбнулся.
— Что, не больно я на знахаря похож? Ну-ка, хозяюшка, повернись ко мне спиной, да о стенку руками обопрись.
Руки волхва торопливо пробежались по ее сутулой спине, едва касаясь кончиками пальцев. Удовлетворенно хмыкнув, Берест быстро стал надавливать лишь ему понятные точки. Бабка вскрикнула от острой боли:
— Ой! Что ж ты так сильно давишь, стервец!
— Терпи, бабка. Еще немного осталось. Скоро с молодухами через костер прыгать станешь. Полностью, конечно, не излечить мне твою хворь, но полегчает надолго.
Старый Валуй восхищенно открыл рот, видя, как ловко двигаются руки гостя.
— Э, парень, вижу, знаешь ты свое дело.
Берест в последний раз провел руками по старческой спине, мягко поглаживая и снимая напряжение. Бабка облегченно вздохнула, словно вырвалась из рук мучителя.
— Ох! — Она повела сутулыми плечами, прислушиваясь к ощущениям. — Валуй, а боль-то, кажись, отпустила.
Неторопливо пройдясь по избе, она то и дело касалась поясницы.
— Точно, отпустила. Ну, кудесник, да и только!
Дед расплылся в улыбке, переворачивая чарку Береста и наполняя ее до краев.
— Спасибо тебе, сынок. Ты уж не упирайся, выпей со мной одну чарку. За тебя хочу ее выпить. За руки твои золотые. Уважь старика.
Вздохнув, Берест поднял чарку, чокаясь с настойчивым хозяином.
— Тогда я хочу выпить за ваше гостеприимство, дорогие хозяева. Спасибо, не бросили под открытым небом путника.
Едва пригубив напиток, Берест поставил чарку на стол. Дед неодобрительно покачал головой, опустошая свою чарку до дна.
— Чего ж не допиваешь, сынок?
— Так ведь с непривычки и напиться недолго, — отшутился Берест, вновь принявшись за еду.
Старик махнул рукой, расхохотавшись:
— Какие твои годы. Я старый уже, и ничего. Ну, ты ешь, сынок, не буду надоедать.
Берест улыбнулся и принялся без стеснения утолять голод.
— Не серчай, хозяин. Каждому свое в этой жизни. Одному — медовуху пить, а иному — трезвому ходить. Пить я не пью, зато ем за четверых.
Волхв ненароком покосился под лавку, где стоял его мешок с бесценной ношей. Какая там медовуха, коли такую ношу боги доверили.
Вдруг он замер, роняя надкушенный кусок в миску. Брови его сошлись на челе. Тоскливый звон охранного заклятья нарастал в голове Береста, переходя в безумный набат. На подходе к деревне Берест оставил стража, накрепко впечатав его в снег собственной ступней. Теперь же на его след ступила нога человека, лихую мысль о нем подумавшего.
Парень вскочил с лавки, торопливо метнувшись в сенник обуваться.
— Куда ты засобирался, сынок? — Валуй поднялся, удивленно глядя на суетящегося парня. — Да что с тобой, али чем обидели мы тебя?
Берест вернулся в дом, вытаскивая из-под лавки свой походный мешок. Тяжел. Не уйти ему от погони с такой ношей. Поколебавшись лишь мгновение, он сунул мешок в руки хозяина, пристально взглянув в его глаза.
— Схорони, Валуй. Во имя Богов наших светлых. Люди по моему следу идут лихие. Уже совсем близко, скоро в избу ворвутся. Я уведу их за собой, а ты мешок мой сбереги. Я позже за ним вернусь. Схорони, отец.
Валуй испуганно покосился на жену, на внучка, любопытно выглядывающего с печи.
— Так это… Оно, конечно, можно… Только ты это… Беги, что ль, покуда тебя в нашей избе не поймали. У меня вон внучок подрастает…
Волхв понимающе кивнул и, хлопнув деда по плечу, бросился прочь из дома. Словно дожидаясь его, кобель опрометью выскочил из конуры, заливаясь на всю деревню предательским лаем. В сердцах Берест грубо пнул его ногой, метнувшись к калитке. Сердце обреченно екнуло, когда он увидел въезжающих в деревню воинов. Волки. Сотня конных разбойников, повидавших на своем веку немало сражений, неторопливо шествовала за вожаком, внимательно оглядывая окрестности.