— Какими делами вы занимаетесь? — прищурилась, оценивающе глядя на мужчину.
— Я следователь отдела собственной безопасности, — ответил тот спокойно.
Захотелось кому-нибудь врезать. Это вам не просто ревизор, который почитает бумажки, походит по кабинетам и отвалит. Конкретно эти господа занимались тем, что выковыривали всю грязь из правоохранительных органов. Взятки, злоупотребление служебным положением, халатность — они искали все то, что могло доказать несоответствие занимаемой должности. И переходить им дорогу — себе дороже. Д’Эстар сразу решит, что я прикрываю какой-нибудь свой грешок.
— Шеф Райс, я читал ваше досье….
У меня дернулось сердце. Спросит? Не спросит? Или он вообще не обратил внимание на нижнюю часть моего послужного списка?
— Вы сделали прекрасную карьеру, — спокойно продолжил мужчина. — Множество раскрытых дел, лучшие показатели в регионе, хорошие отзывы вашего бывшего начальства. Однако даже в столицу на вас поступают жалобы.
— Ну еще бы, — фыркнула презрительно. — Очень многим моя неподкупность и принципиальность стоят поперек горла.
— Плюс к этому в последнее время мы засекли увеличение наркотрафика. И есть сведения, что наркотики идут именно отсюда, из Эрнефъялла.
— Наркотики? — я искренне удивилась. — Вы с ума сошли?
— Почему же? — нахмурился мужчина.
— У нас по наркотикам минимальные показатели во всем королевстве.
— Это и настораживает.
Бурлившее внутри меня возмущение пробивалось сквозь маску ледяной невозмутимости. Нет, к жалобам на саму себя я уже давно привыкла. Но эти обвинения были вообще ничем не обоснованы.
— Послушайте, у нас практически нет наркоманов и торговцев не потому, что мы плохо их ловим. А потому что это север.
— И что же?
Я постаралась незаметно выдохнуть, и начала медленно, но, как мне казалось, доходчиво объяснять то, что каждый северянин впитывал с молоком матери.
— Здесь девять месяцев в году лежит снег, а полярная ночь, когда солнце не поднимается из-за горизонта, длится двадцать шесть дней. Север суров и не прощает слабостей. Заснешь спьяну в мороз на улице — умрешь. Не сможешь заплатить за уголь для котла, потратив все деньги на веселящие порошки — умрешь. Пропьешь последнюю теплую одежду — умрешь. И никто не станет тебя жалеть.
— Жестоко, — протянул мужчина.
— Это жизнь, — пожала я плечами. — Нет, у нас не принято оставлять без помощи сирот, больных, многодетных. Но тех, кто сам, по своей воле губит здоровье и жизнь, здесь презирают. И если у врача будет выбор — спасать упавшего с корабля матроса или пьяницу, отморозившего себе ноги, то на второго обратят внимание в последнюю очередь.
— В столице вас многие бы не поняли.
— Как будто меня это волнует.
— В любом случае, я должен провести проверку, — инспектор решил не продолжать скользкую тему и вытащил из кармана конверт. — Надеюсь, это письмо снимет все вопросы.
Я взяла протянутый мне лист и принялась читать. И с каждой строчкой все больше и больше мрачнела. Сия бумага, как положено, имевшая подпись самого высокого чина и витиеватую печать, по сути говорила о том, что старший следователь Раэн д’Эстар имеет практически неограниченные полномочия. Он может вмешиваться в мои дела, требовать любые документы и материалы, даже отдавать приказы моим подчиненным. А мне в таком случае оставалось только вежливо улыбаться.
Кто бы знал, как меня раздражают люди, лезущие в мои дела. От таких я обычно избавляюсь, стараясь сделать это с минимальными потерями для себя. Но как нейтрализовать человека, за которым явно стоит кто-то важный и влиятельный? Кто вряд ли купится на провокацию и позволит обвести себя вокруг пальца. Да и воевать… Только не с Раэном д'Эстаром. Мне память не позволит.
— Следователь д’Эстар… — прошипела, откладывая бумагу. — Давайте говорить откровенно. Я очень не люблю, когда мне мешают работать. И пусть вам дали возможность творить здесь все, что душе угодно, не питайте лишних иллюзий. Я не позволю вам развлекаться, как лису в курятнике.
— Шеф Райс… — мужчина улыбнулся уголками губ, отчего у меня что-то болезненно дернулось внутри. — Почему вы решили, что я приехал сюда развлекаться и мешать вам? Я точно такой же профессионал и понимаю, где проходят границы дозволенного.
— Да неужели?
— Представьте себе. Со своей сторону надеюсь, что мне тоже не станут ставить палки в колеса, позволяя заниматься своим делом.
— Предупрежу подчиненных, — я скривилась так, будто у меня болели зубы.
— Думаю, мы сработаемся, — хмыкнул мужчина, снова мимолетно улыбаясь.