— Господин адмирал, позвольте вам представить обер-лейтенанта Плюкера. — Пикенброк отступил и сторону, давая возможность Канарису хорошенько рассмотреть гостя. — Клаус служит в абверштелле, работающем при корпусе Форстера.[15] «Кибиц»,[16] господин адмирал. Обер-лейтенант как раз получил отпуск по ранению и, я думаю, сможет поделиться с нами некоторыми деталями, которые на бумаге сложно передать.
— Как поживает гауптман Коцерчук? Где вас ранило, обер-лейтенант?
— Гауптман жив и здоров. А я… Поехал допрашивать русского из свежего подкрепления, господин адмирал, и попал под обстрел. Три осколка в руку. Приехал для обследования в центре профессора Каллера.
— Присаживайтесь, обер-лейтенант, — Канарис гостеприимно указал гостю на стул у своего стола. — И поделитесь с нами своим взглядом на происходящее в России. А то мы тут, в тылу, не очень представляем, каково вам, фронтовикам, приходится.
— Обстановка, господа, очень напряженная, — кивком поблагодарив Пикенброка за чашку чая, начал рассказывать фронтовик. — Первичная обработка документации, брошенной русскими, проводилась кое-как, поэтому, несмотря на богатую добычу, пользы от нее оперативным подразделениям пока немного. Но главный фактор, мешающий вдумчивой работе, это все-таки большая засоренность тылов остатками войск противника. Вы не поверите, господа, но обстрелы машины или колонны стали такой обыденностью, что о них зачастую даже не докладывают!
— Это остатки разбитых частей или специально организованные группы? — как обычно, негромко спросил Лахузен.
— И то и то… В дивизионных тылах много специальных групп, организованных как НКВД, так и партийными подразделениями. Я как раз ехал допрашивать одного из членов такого отряда. Надо сказать, господа, что захват члена такой «банды» живьем — большая удача. Эти «ночные воры», как прозвали их наши солдаты, крайне редко попадают в плен.
— Неужели они настолько фанатичны, что сами лишают себя жизни? — снова поинтересовался Лахузен.
— Нет, Эрвин, — ответил вместо лейтенанта фон Бентивеньи, руководитель контрразведывательной службы. — Насколько мне известно, они так «достают» нашу солдатню, что те особо не церемонятся. Час назад, к примеру, пришло сообщение, что эти «бандиты» разгромили хлебопекарную роту севернее Смоленска. Минимум сутки целой дивизии теперь сидеть без хлеба.
— Совершенно верно, господин оберст-лейтенант! — подтвердил слова начальства фронтовик. — Солдаты очень злы на них. Но и фанатизм сбрасывать со счетов не стоит. Мне известно о трех случаях, когда взятый в плен «вор» набрасывался на конвоиров или офицера, ведшего допрос.
— Но хоть что-то о структуре и способах действий этих возмутителей спокойствия вы знаете? — Адмирал машинально почесал кончик длинного носа.
— Да, господин адмирал! — лейтенант чуть не вскочил с кресла, и Канарису пришлось жестом показать ему, что тянуться перед начальством не надо. — К сожалению, документальных подтверждений попадает нам в руки немного, да и то приходится отправлять их в штаб армии или передавать СД, но и могу, если требуется, изложить свои наблюдения.
— За тем вас и позвали, обер-лейтенант.
— Агентура большевиков, оставленная в тылу, и так называемые партизаны пока не представляют серьезной угрозы. По крайней мере — для крупных воинских частей. Большое количество агентов и убежденных коммунистов крайне непрофессиональны, вдобавок местные жители охотно сообщают нам и службе безопасности о таких элементах. Навыки конспирации они зачастую игнорируют. Налаженных разведывательных сетей пока не выявлено.
— Ну и времени для их обнаружения у нас пока немного было, — буркнул себе под нос Пикенброк. — А хорошо законспирированную сеть обнаружить совсем не просто, лейтенант.
16
Позывной