– Уже пора идти, да? Ничего нельзя отменить?
– Да, нас давно ждут, – ласково улыбнулся Даниил и поцеловал взволнованную Ксюшу. – Мои родители не съедят тебя заживо, хотя помариновать могут ради приличия. Доверься мне, спустя полчаса ты расслабишься и забудешь о своих страхах. Мама с отчимом умеют расположить к себе.
– Хорошо, – Ксюша громко выдохнула и кивнула: – Пойдём. Перед смертью не надышишься.
Их встретила невысокая темноволосая женщина, на лице которой сияла счастливая улыбка. Она быстро подошла к Даниилу и поцеловала его в щёку, а потом повернулась к девушке:
– Ксения! Очень много слышала о вас. Какой красивый цвет волос, надо же! Насыщенный, яркий, я в юности очень завидовала рыжеволосым однокурсницам, хотя покраситься так и не решилась, – мама Даниила всплеснула руками и сжала Ксюшу в своих крепких объятиях. – Я – София Евгеньевна, только не надо звать меня полным именем, сразу чувствую себя старой. Проходите, дети, не стойте на пороге.
– Здравствуйте! – растерялась Ксюша от неожиданных пылких объятий.
Они зашли в просторную гостиную. Высокий статный мужчина поднялся с дивана и ласково улыбнулся. Ксюша невольно залюбовалась отчимом Даниила: глубокий взгляд серых глаз, тёмные волосы, посеребрившиеся на висках, статная фигура без намёка на пивное пузико, дорогой костюм.
Ксюша протянула ладонь для рукопожатия.
– Кирилл Дмитриевич, – представился отчим, пожимая ей руку. – Приятно познакомиться, располагайся, сейчас Рома подъедет – и выпьем за встречу.
– Ты не говорил, что твой брат и тут будет, – потянулась Ксюша к Даниилу.
– Он всего час назад сообщил об этом. Устроим семейное застолье, а потом Рома нас на своей машине в паб отвезёт.
– А его не будет соблазнять вид пьющих людей?
– Это вряд ли, Ромку просто так не соблазнишь, – хмыкнул Даниил. – Он крепкий орешек. Не беспокойся, если брат так решил, значит, он готов к любым искушениям.
Усевшись на диван, Ксюша начала осматриваться по сторонам. Гигантских размеров гостиная, по сравнению с которой комната на четверых в общежитии – это кладовка для хоббита. Натяжной потолок с причудливой люстрой, светло-серые стены, разноцветные горшочки с неизвестными растениями на глянцевом чёрном столике, высокий торшер у окна. Стильно, модно, современно. Только непривычно до ужаса.
– Как наш Даниил, увлекательно преподаёт? Или даже мухи на лекциях засыпают? – спросил, усмехаясь, отчим.
– Он прекрасный рассказчик, – искренне воскликнула Ксюша. – Наша группа от него без ума: молодой, красивый, интересный, с чувством юмора и, что самое главное для студентов, не заставляет учить скучную теорию. На практиках у нас постоянные дискуссии, в спорах участвуют даже все без исключения. Жаль, что Даня не на филологическом факультете преподаёт.
– А как у вас обстоят дела на филологии? Мне кажется, любители словесности – это одухотворённые возвышенные личности, которые ночами читают Булгакова и пишут стихи, – мечтательно произнёс Кирилл Дмитриевич.
– Нет, всё не так романтично, – засмеялась Ксюша. – Половина группы поступила на филфак из-за того, что проходной балл у нас ниже, чем на других специальностях. Остальные любят язык и литературу, но труды Толстого и Достоевского читали от силы два человека.
– А я в школе не открывал ни “Войну и мир”, ни “Преступление и наказание”. Теперь не буду этого стыдиться, – обрадовался отчим Даниила.
Послышался шум машины, и через минуту в дом вошёл Роман.
Братья радушно поприветствовали друг друга, София Евгеньевна кинулась в объятия сына, а отчим прохладно пожал руку Романа и скупо кивнул. Видимо, не всё спокойно в Датском королевстве.
– Привет, рыжая! – радостно вскинул голову Роман и стиснул девушку в объятиях. – Не буду я тебе руку манерно пожимать, мы же не чужие люди. Два месяца не виделись, рыженькая, а как будто вчера слышал твоё сбивчивое и неуверенное: “Я всего лишь студенточка, между нами с Даней ничего нет”.
– Я такого не говорила! – щёки Ксюши запылали огнём. – И у меня имя, между прочим, есть.
– Ну да, я тебя так и называю – Рыжая, – нахально подмигнул Роман. – Ладно, давайте за стол садиться.
Ксюша потягивала красное сухое вино на просторной кухне в стиле модерн, наблюдала за семьёй Даниила и чувствовала себя на удивление свободно и раскованно. Общение с незнакомыми людьми никогда ей не нравилось, но сейчас была совсем другая ситуация. Кирилл Дмитриевич шутил и вплетал в свою речь истории из молодости, а она у него явно была запоминающейся. София Евгеньевна спрашивала об универе, родителях, тяготах копирайтерской работы – и Ксюша отвечала искренне и с удовольствием. Из Романа так и сквозили потоки сарказма, он частенько подтрунивал девушку, по-прежнему называл её Рыжей, но это совсем не задевало и не смущало. Казалось, брат Даниила прекрасно знал, что и кому следует говорить, чтобы не переступить черту.