- Ты никогда не хотел быть дозорным? - спрашивала Катя.
- Нет, - отвечал Вадим, - я давно нашел себя. Зачем искать что-то другое?
- А я хотела, - Катя останавливалась, смотрела в небо, на бегущие облака, - а потом перехотела. Мне всегда медицина нравилась и педагогика тоже, но медицина больше. Я вот поработаю на скорой год, подтяну химию и поеду в институт поступать. Как думаешь, поступлю?
Вадим соглашался, эту историю он слышал много раз, но всегда надеялся на то, что мечты сбудутся.
- Конечно, поступишь и станешь врачом.
- Неврологом хочу быть или даже нейрохирургом. Получится из меня нейрохирург? - говорила Катя, заглядывая в его серые, цвета осеннего неба, глаза.
- Даже не сомневаюсь! - говорил Вадим, держа её за руку.
Когда он попросил, чтобы Катю поставили его вторым номером, вопросов не возникло. Почему не пойти навстречу хорошему работнику?
Раньше Вадим даже не думал о том, как он одинок, теперь же, когда рядом в машине ехала Катя, всё было иным. Он улыбался, видя, как она дышит на стекло и выводит на нем буквы. Или как морщит лоб, формулируя диагноз или заполняя сопроводительный лист на госпитализацию. «Катя, Катенька, светлая моя, родная», - эти слова Вадим прокручивал в голове, и они грели его лучше всякого солнышка, давая силы и работать, и жить.
Машина подпрыгнула на лежачем полицейском, водитель тихо выругался. Эта встряска вернула Вадима в реальный мир. Судя по всему, они уже подъезжали к месту происшествия. Высотная травма значилось в карточке. Когда селектор проскрипел: «Сто вторая бригада, срочный вызов, Рябинов срочный вызов», - Вадим уже мчался к машине, у входа перехватил у Кати сумку с лекарствами и кислород. Диспетчер крикнула вдогонку: «Реанимация уже выехала».
Линии вероятности Екатерина умела просматривать лучше, сказывался опыт.
- Не успеем, - шепнула она, садясь в машину.
- Попробуем, - ответил он.
Несмотря на поздний час, зевак хватало. Один из худших моментов в работе скорой - это добрые люди. Каждый даст совет, задаст вопрос, а если что-то покажется добрым людям не правильным, так и растерзать могут. Вадим поймал тень от ресниц и взглянул сквозь сумрак: люди уже стали толпой, общая аура наливалась багровым и пульсировала, готова я взорваться.
- Пошли, на вопросы не отвечай, делай, что я говорю.
Они молча прошли мимо людей. Как бы ни была настроена толпа, место смерти люди чувствовали на уровне инстинктов, поэтому возле тела было пусто, словно его накрыла сфера отрицания. То, что девушка мертва, Вадим понял сразу. Не нужны навыки иного, хватает и человеческих. Сломанная кукла на асфальте. Светлые волосы, удивленно распахнутые глаза, струйка крови стекает по подбородку. Смерть никого не красит.
По протоколу проверил пульс на сонной артерии, приложил стальной кругляш фонендоскопа к груди. Пусто. Как там было в сказке про Буратино? Пациент скорее мёртв, чем жив. При чём тут Буратино? Вадим взъерошил пятерней волосы, чтобы прийти в себя. Что бы ни говорили, никогда не привыкаешь к такому зрелищу. Только прохожие льнут, как падальщики. Что, кто, откуда..
- Катя, отзвонись на станцию. Скажи, ремки[A1] не нужны, и принеси простынь. - Он обернулся как раз, чтобы увидеть, как глаза Екатерины наполняются слезами. Её рот некрасиво скривился. Девушка всхлипнула.
- Катя? Иди в машину. - Не обращая внимание на людей, он подошел к ней, чтобы увести с места трагедии, но она словно приросла к месту. [Н1]
- Это ж Машка, не спасли, - услышал фельдшер сквозь всхлип.
- Что? - удивлено переспросил он.
- Это Машка, Маша Рудакова, с акушерского с нами на потоке учится, - заикаясь, сказала Катя.
- Хорошо, Катя. Мы знаем, кто это, иди в машину, возьми сумку и сиди там. - Вадим понимал, что это стресс, первый раз на суицидах и не такое с дежурантами бывает.
- Не спасли, проиграли, - снова шептала девушка.
Он встряхнул её за плечи.
- Катя, мы не можем всех спасти, иди в машину!
Из круга зевак выделилась старушка - божий одуванчик.
- Бессердечный какой! А еще дохтор! Не видишь - девочке плохо!
Вадим повысил голос:
- Товарищи, попрошу разойтись с места происшествия, сейчас прибудет наряд полиции. Если есть свидетели, останьтесь. Остальных просьба уйти.
Слова бабульки словно вывели студентку из оцепенения. Она вытерла слёзы ладошками, потом молча взяла сумку и ушла к машине. Водитель скорой принес простынь, укрыли тело. Словно получив сигнал, толпа стала расходиться. Вадим ходил кругами, посмотрел сквозь сумрак: никаких остатков заклятий, укусов и прочих тёмных следов нет. Впрочем, и светлых нет тоже. Скорее всего, прыгнула с этой высотки. Мужчина посмотрел наверх: крыша здания терялась среди низких грозовых туч. В сумраке здание было ниже, и, конечно, никто не стоял на крыше, злобно хохоча. Так бывает только в комиксах.