- А где артефакт?
- Какой? - удивился Саша.
- Не строй из себя дурака. Я тебя насквозь вижу. Волчья колыбель, которая у этой Дарьи была.
- Вот оно что, - Александр недобро прищурился, - артефакт. Из-за одной побрякушки столько народу положить.
- Иванов, перестань. Дарья была опасна, на ее совести много жертв. Вспомни свой отряд.
- Её звали Домна.
- Да хоть Даздраперма! - вскинулся Василий, - артефакт где?
-Не знаю я про твой артефакт ничего. Ты под удар мою семью поставил. Ты кто после этого? Светлый? Тварь ты, Вася.
- А что прикажешь было делать? Ни у меня, ни у Петро родни не осталось, только твоя. А она шла мстить. Нам надо было её взять, живой или мертвой. Мы операцию эту несколько лет готовили, Зинку туда загнали работать, все предусмотрели, или почти все. А ты из-за оборотня сопли распустил.
- А знаешь, Вася, ты прав, распустил. У меня в семье теперь тоже есть свой оборотень - внучка моя, Марина, которую ты же велел убрать. И мне хватит дел её уму разуму наставлять. А вы со своим схемами катитесь к черту или куда там катятся иные.
- Сержант!
Александр молча развернулся, казалось, еще миг, и он бросится на Синицына:
- И скажи спасибо, Вася, что жив остался.
С этими словами Шурка вышел из кабинета, хлопнув дверью так, что на стене покачнулся календарь с отрывными листами.
Шеф Новосибирского Ночного дозора рассеяно глянул на календарь. Двадцать второе июня, день скорби. Откуда-то с улицы донесся отрывок песни:
«Какой бы мы красивой были парой,
мой милый, если б не было войны...»
- Если б не было войны, - пробормотал Василий и набрал номер, - Петро, зайди ко мне, есть дело...