Дамуг и Бирл отступили друг от друга на несколько шагов; веревка, связывающая их, туго натянулась. Яростные взгляды бросали они друг на друга, все крепче сжимая палицы и накручивая жгуты на лапы, чтоб не выпустить их случайно во время поединка.
Теперь все взоры обратились к седому хорьку, объявившему недавно о смерти Гормада Тунна. Вот он вытащил клочок красного шелка и подбросил его вверх. Роковой лепесток на миг замер в воздухе, потом медленно закружился, опускаясь все ниже, и упал справа. Толпа восторженно завопила; бой начался. Размахивая палицами и вращая страшными жгутами, Великокрысы пошли по кругу в ожидании первого выпада, а нетерпеливые болельщики выкрикивали, предвкушая кровавое зрелище:
— Разнеси ему череп, Бирл! Давай! Ты сможешь!
— Бей по ребрам, Дамуг! Вытяни его как надо!
— Вкати ему булыжник между глаз, братан, давай!
Оставаясь в равном положении, братья начали бой палицами. Каждый выкладывался до конца, и вскоре оба уже изнывали от боли, но пустить в ход жгуты не решались — слишком мало было расстояние. Дергаясь по оба конца подлой веревки, спотыкаясь, падая, разметывая во все стороны песок и гальку, они толкались и наносили удары при каждой возможности, помня, что только один покинет поле боя живым. Наконец Бирлу предоставился шанс атаковать. Проворно отскочив назад, он до предела натянул веревку задней лапой и размахнулся жгутом. Именно этого момента и ждал Дамуг. Изо всей силы сжав палицу в обеих лапах, он быстро пригнулся, приподняв ее над головой, и жгут противника стремительно обвился вокруг грушеобразной деревяшки. Дамуг рванул палицу на себя, и в лапе Бирла остался лишь жалкий обрывок жгута.
Толпа ахнула. Никому и в голову не могло прийти, что жгут порвется. Никому, кроме Длинношея. С секунду Бирл удивленно смотрел на оборванный конец, и Дамугу этого хватило. Он отбросил палицу, стремительно швырнул горсть песка в морду соперника и изо всей силы размахнулся своим жгутом. Раздался звук, похожий на громкий чмок. В глазах Бирла промелькнуло изумление, но они тут же закатились, а сам он упал на все четыре лапы. Дамуг нанес еще два удара, но в них уже не было необходимости: Бирлу хватило первого. Он был мертв.
Зрители онемели. Дамуг протянул лапу, и Длинношей подал ему нож. Одним легким движением победитель разрубил веревку, связывавшую его с побежденным. В величественном молчании прошествовал он сквозь толпу, расступавшуюся перед ним. Он вошел в палатку, где умер отец, и тут же вышел, держа в лапах его меч. Странное лезвие было у этого меча: одна сторона ровная, а другая — волнистая. Ровная символизировала сушу, а волнистая — море.
Раздался громкий, неистовый барабанный бой, и огромная армия Бродяг наконец взорвалась криками, приветствуя нового вождя:
— Да здравствует Дамуг Клык!!! Да здравствует Острейший!!!
ГЛАВА 3
Кто говорил про Руссу, что она пришла с далекого юга, кто считал, что она с западного побережья, но даже сама Русса толком не знала, откуда она взялась. У этой пушистой темно-рыжей белки не было ни роду ни племени. Она была вольной странницей, и ее прозвали Русса Бездома.
Никто не знал дорог и заветных тропинок лучше ее. Русса выживала там, где другие умерли бы от голода, и выбиралась из самых непролазных дебрей. Не очень молодая, но и не старая, поджарая, небольшого роста, она не носила ни запаса одежды, ни рюкзака. Туника из грубой зеленой шерсти да легкая кошелка за плечами — вот все, что ей было нужно.
Правда, был еще и посох, выброшенный когда-то на берег морской волной и подобранный Руссой. Посох был, должно быть, очень древним, но хранил блеск и глянец, которому не смогли повредить ни вода, ни песок. Русса его очень любила. Такого посоха не было ни у кого, да и дерево, из которого он был выструган, не росло в тех местах. Кроме того, посох служил ей оружием, ибо Русса помимо вольной странницы была еще и превосходным бойцом. За спокойной внешностью мирной белки скрывалась воинственная натура.
Возвращаясь из очередного путешествия, Русса решила отдохнуть у подножия холма неподалеку от лагеря Кочка. Она вволю напилась вкусной холодной воды из ручья и прилегла с подветренной стороны, наслаждаясь покоем и теплыми лучами вечернего солнца. Звук возни какого-то зверя, раздавшийся поблизости, не очень-то встревожил ее. Она догадалась, что это крот, а значит, друг. Прикрыв глаза и как будто задремав, Русса дождалась, чтобы звук приблизился, и вдруг заговорила по-кротячьи:
— Хурр-хурр, добрый вечерр! Чем это вы занимаетесь?
Рули, муж Осмунды, немного испугался от неожиданности, но не показал виду. Он присел рядом с Руссой и подал большую лапу в знак приветствия.
— Хурр, прриветствую вас! Пррекрасная погода, не прравда ли?
Русса отвечала уже обычным голосом:
— Да, но вот только обидно, когда о тебя спотыкается неуклюжий крот, в то время как ты мечтаешь только об одном — немного поспать.
— Хурр, прростите… Но если вы, хурр-хурр, именно та, за кого я вас прринимаю, Мудррая Дум из лагерря Кочка будет рада госпожу повидать, хурр-хурр… И угостить паррочкой своих блюд…
Русса мгновенно вскочила:
— Так что ж ты тянул, толкуя мне о погоде! Я бы прошла еще три лиги без завтрака, знай я, что в конце пути меня ожидает верная подруга, Мудрая Дум, со своими лепешками и горшочком тушеных овощей!
Рули пошел впереди, указывая дорогу и покачивая бархатной головой.
— Вы прравы, Мудррая Дум пррекрасно готовит, особенно лепешки и жарркое из овощей, хурр-хурр.
За несколько шагов до Лагеря Кочка Русса обогнала Рули и первой приблизилась к воротам. В карауле стоял Линум, который решил потренироваться, завидев незнакомую белку. Преградив ей путь длинным дубовым шестом, он бесцеремонно крикнул, как его учили:
— Стой, кто идет!
Но Русса была слишком голодна, чтобы тратить время на подобные глупости. Она ловко подсекла большого зайца под задние лапы посохом и, встав над ним, наставительно произнесла:
— А ты вырос с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Тогда ты был еще розовым зайчонком, а теперь смотри-ка… Ну и лапищи у тебя, дружок! Жаль, что извилин не прибавилось. Признаться, малышом ты мне нравился больше.
Когда Мудрая Дум увидела подругу, ее лицо озарила счастливая улыбка. Она всплеснула лапами, с которых слетело мучное облачко, и бросилась ей навстречу:
— Подумать только, кого я вижу! Сама Русса Бездома! Какими судьбами?
Чтобы не испачкаться в муке, Русса быстренько присела в уголке стола, где было уютнее всего и откуда, как она помнила, можно было с легкостью первой дотянуться до любого блюда.
— Все путешествую, — ответила она. — Хожу-брожу, то вглубь, то вширь, то вдоль, то поперек…
Дум подмигнула в ответ и прошептала:
— Ты пришла как раз кстати! Я хотела бы попросить тебя кое о чем… — Но тут она увидела, что идет полковник, и добавила шепотом: — Позже. Русса поняла подругу.
Полковник Корнсбери Де Формелло Кочка приветствовал гостью не очень довольным взглядом и кивком головы:
— Хм, приветствую вас. Надеюсь, вам удобно сидится на моем месте.
В ответ Русса улыбнулась, что делала редко:
— Какая разница, где сидеть, полковник? А вы все раздаете приказы, как в былые времена? Вы ничуть не изменились!
Беседа была прервана Осмундой, которая застучала черпаком о ведро из тыквы, созывая жителей Лагеря Кочка к ужину.
Таммо сидел, помалкивая, все еще не получив прощения от полковника за случай с боевым топором. Он внимательно слушал о том, что нового узнала Русса во время своего последнего путешествия.
— Прошлой осенью на западном побережье был сильный ураган. Волны с такой силой налетали на скалы, что часть их обрушилась в море.
Полковник отрезал себе хлеба с сыром и проворчал: