Алекс не ответил. И не шелохнулся. Порывы ветра донесли — поначалу далекий, но становившийся все более отчетливым — стрекот приближающегося вертолета. Миан если и услышал его, то оставил без внимания.
— На том совещании поднялся со своего места бывший командующий бригадами Армаха и Ферманаха. Гад по фамилии Халлоран. Он не стал ходить вокруг да около. Он сказал нам: «Ребята… У нас проблема. В наших рядах крот». Уже некоторое время, продолжал он, информация о готовящихся операциях попадает в Лондон. Информация с самого верха, не просто то, что известно любому рядовому. И это ставит под подозрение каждого из нас. Исполнительный Совет начал расследование. Было принято решение до его окончания приостановить все операции.
Биение двигателя вертолета и свист винтов раздавались уже совсем близко.
— Скорее всего, — сказал Алекс, — они хотели посмотреть, кто сорвется и ударится в бега.
— Я тоже так решил. Будь они уверены, что смогут выявить крота, они бы просто запустили следственную машину.
— И что же ты сделал?
— Поехал домой. А там меня поджидала команда боевиков, и тут я понял, что «Пятерка» меня сдала. Я уложил двоих из них, выскочил в окно и понесся как бешеный в аэропорт Олдергрув. Через час я уже летел в Англию. А на следующее утро закрыл счет, на который МИ-5 все эти годы перечисляла мне деньги, и начал обзаводиться новой личностью.
— С МИ-5 ты не связывался?
— Шутишь? Если бы я с ними связался, они подбросили бы мои координаты ИРА. И так уж через неделю после моего исчезновения республиканцы спали и видели, как бы меня изловить. Нет, «Пятерке» я, живой и засвеченный, был не нужен — заговори я, им всем пришел бы конец.
— Но почему же, как ты думаешь, в Лондоне игнорировали все твои предупреждения и допустили гибель Вина, Бледсо и всех остальных?
— Долгое время я думал, что меня попросту не хотят подвергать риску. Начни «Пятерка» принимать меры после моих предупреждений, меня пришлось бы отозвать, а так я оставался их человеком в ИРА, оправданием их бюджета. Но потом я наконец все понял: существует еще один британский крот. Агент, который проработал в ИРА не годы, а десятилетия. Человек, вместо которого «Пятерка» могла в случае чего подставить меня. — На миг он умолк. — Барри Фенн еще за несколько лет до того рассказывал мне о возникших в верхних эшелонах ИРА подозрениях. В то время я услышал всего лишь относящиеся ко мне слова: «подозрения», «ИРА», «британский агент». Я и не подумал задать себе вопрос: «Откуда Барри Фенну известно, что думает верхушка ИРА? Мне это неизвестно, так откуда ж известно ему?»
Кто-то был у них в ИРА все это время. Кто-то на самом верху, насколько я понимаю. И на случай, если на этого человека падет хоть тень подозрения, нужна была приманка, ложная цель. Агент, которого можно сдать, доказав, что именно через него шла утечка информации.
Алекс покачал головой.
— И на сцену выходит Дозорный, — пробормотал он.
— Мои поздравления! — сказала Доун Гардинг. — Похоже, ты наконец во всем разобрался.
Она стояла немного выше по склону, ее полицейский «вальтер» был нацелен Алексу в лоб. Доун привела с собой подкрепление — одетого в свободную куртку мужчину с пустым лицом, вооруженного пистолетом-пулеметом.
Если бы они увидели Миана мертвым, понял Алекс, проблем бы не было. А вот при живом Миане и Алексе, знающем правду о Дозорном, положение становится безнадежным. Один взгляд на Доун, в ее полные ледяной решимости глаза, сказал Алексу: Доун скорее убьет его, чем рискнет тем, что он кому-нибудь что-нибудь расскажет. Единственная ночь, проведенная с Алексом в постели, — а это, в сущности, все, что их связывало, — ничего для нее не значит.
Они с напарником убьют их обоих и предоставят заниматься трупами команде чистильщиков. Одно можно сказать наверняка: трупов не найдут никогда. Хорошо, с этим ясно, тем не менее «глок» все еще у него в руке. И «браунинг» Миана тоже при нем.
— Почему это животное до сих пор живо? — Доун с презрением взглянула на Миана.
— Мне не хотелось лишних хлопот, — холодно ответил Алекс. — Не думаю, что ему удастся сильно состариться.