Хозяин машины был, похоже, и хозяином местного рынка. Выглядел он обычным узбекским баем, как их рисовали в старых мультиках и карикатурах, то есть с тем же правдоподобием, что толстый капиталист с неизменной сигарой в зубах. Наверное, ирония судьбы заключалась в том, что все представления о внешнем виде богатого человека этот немолодой мужчина почерпнул из детских мультфильмов и модных европейских журналов. Он был толстый. В тюбетейке, расшитой золотыми нитями. В дорогущем и явно тесном ему костюме. В не менее дорогом галстуке, который, вне всякого сомнения, несколько раз заляпали жирной пищей, а потом, не мудрствуя лукаво, постирали в машинке. В начищенных туфлях, совершенно неуместных на пыльной улице. В золотых перстнях со здоровенными синтетическими камнями, «дурмалинами», как их ехидно называют торговцы ювелирными украшениями. Тюбетейка долженствовала символизировать его близость к народу, а все остальное – европейский лоск. В руке он сжимал мобильник – дорогой, но приличествующий скорее богатому молодому остолопу, а не солидному бизнесмену.
– Пойдет нам эта машина? – спросил я Афанди.
– Хорошая машина, – согласился Афанди.
Я еще раз огляделся – Иных поблизости не наблюдалось. Ни враждебно настроенных, ни союзников, ни обычных, живущих среди людей. Ну и замечательно.
Выйдя из сумрака, я всмотрелся в лицо владельца внедорожника. Потом легонько коснулся его Силой. Подождал, пока он повернулся ко мне, недоуменно морща густые брови. Улыбнулся и послал в его сторону два заклинания, чьи точные названия были слишком вычурны. В быту их называют «сколько лет, сколько зим» и «не разлей вода».
Лицо современного бая расплылось в ответной улыбке.
Двое сопровождавших его парней – то ли охранников, то ли дальних родственников, а скорее всего и то и другое вместе – настороженно уставились на меня. В сумраке с меня смыло небрежно наложенную личину Тимура. И незнакомый русский, который, раскинув руки, шел навстречу их начальнику, вызывал естественное подозрение.
– А! Сколько лет, сколько зим! – закричал я. – Старый друг моего отца!
К сожалению, он был старше меня лет на двадцать. Иначе прошла бы версия однокашника или «помнишь, как служили вместе, брат!». Впрочем, «служили вместе» в последнее время очень часто не срабатывает. Человека клинит в попытке честно вспомнить, как он служил с тобой вместе и как это вообще могло случиться, если он честно откупился от армии за стопку зеленых бумажек американского производства. Некоторые зарабатывают серьезный невроз на этой почве.
– Сын моего старого друга! – завопил мужчина, открывая мне объятия. – Где ты был так долго?
Тут главное – дать человеку чуть-чуть информации. Дальше он все придумает сам.
– Я? Я жил в Мариуполе у бабушки! – сообщил я. – Ох как же я рад тебя видеть! Ты стал таким большим человеком!
Мы обнялись. От мужчины вкусно пахло шашлыком и хорошим одеколоном. Вот только одеколона было чересчур много.
– И какая у тебя прекрасная машина! – добавил я, окидывая джип одобрительным взглядом. – Это ее ты хотел мне продать?
В глазах у мужчины появилась тоска, но «не разлей вода» не оставляло ему выбора. Ничего, пусть скажет спасибо, что Гесер так щедро снабдил нас перед дорогой. Иначе я попросил бы подарить «тойоту».
– Да… ее… – печально подтвердил он.
– Держи! – Я открыл сумку, достал четыре пачки долларов и сунул ему в руку. – Ключи, если можно. Я очень, очень спешу!
– Она… она дороже стоит… – несчастным голосом произнес мужчина.
– Ну так я же подержанную беру! – пояснил я. – Верно?
– Верно… – вымученно признал он.
– Дядя Фархад! – растерянно воскликнул один из молодых людей.
Фархад окинул его строгим взглядом, и юноша замолчал.
– Не мешай, когда старшие разговаривают, не позорь меня перед сыном моего старого друга! – рявкнул Фархад. – Что подумает сын моего старого друга?
Молодые люди были в панике. Но молчали.
А я, взяв из рук мужчины ключи, сел на сиденье водителя. Вдохнул запах свежей кожаной обивки и подозрительно посмотрел на спидометр. Н-да… подержанная. Если верить приборам, машина проехала всего триста километров.
Я помахал оставшейся без транспорта, но с сорока тысячами долларов троице рукой. Вырулил на дорогу. И сказал: