Выбрать главу

Он спросил не сразу. Я читал в его глазах все, что мальчик думал, все, что хотел спросить. И знал, что отвечать придется на все вопросы.

— А вы?

— А мы предотвращаем браконьерство.

— Так на меня могли напасть… по этому вашему Договору? По лицензии?

— Да, — сказал я.

— И выпили бы кровь? А вы прошли бы мимо и отвернулись?

Свет и Тьма…

Я закрыл глаза. Договор пылал в сером тумане. Чеканные строки, за которыми стояли тысячелетия войны и миллионы жизней.

— Да.

— Уходите…

Мальчишка сейчас был взведен как пружина. На грани истерики, на краю безумия.

— Я пришел защитить тебя.

— Не надо!

— Вампирша свободна. Она попытается напасть…

— Уходите!

Ольга вздохнула:

— Доигрался, дозорный?

Я поднялся. Егор вздрогнул, отодвигаясь подальше вместе с табуреткой.

— Ты поймешь, — сказал я. — У нас нет иного выхода…

Я и сам не верил в свои слова. И спорить сейчас было бесполезно. А за окнами темнело, и вот-вот наступит время охоты…

Мальчик шел следом, будто стараясь убедиться, что я выйду из квартиры, а не спрячусь в шкафу. Больше я ничего не говорил. Открыл дверь, вышел на лестницу. Дверь хлопнула за спиной.

Поднявшись на пролет выше, я сел на корточки у лестничного окна. Ольга молчала, молчал и я.

Правду нельзя открывать так резко. Человеку нелегко признать сам факт нашего существования. А уж примириться с Договором…

— Мы ничего не могли сделать, — сказала Ольга. — Недооценили паренька, его способности и его страх. Были обнаружены. Вынуждены были отвечать на вопросы, и отвечать правдиво.

— Сочиняешь рапорт? — спросил я.

— Знал бы ты, сколько подобных рапортов я писала…

Воняло гнилью из мусоропровода. За окном шумел проспект, медленно погружающийся в сумерки. Уже начинали мерцать фонари. Я сидел, крутил в руках сотовый телефон и размышлял, звонить сейчас шефу или подождать его звонка. Наверняка Борис Игнатьевич наблюдает за мной.

Наверняка.

— Не переоценивай возможностей руководства, — сказала Ольга. — У него сейчас по уши проблем с черной воронкой.

Телефон в моих руках заверещал.

— Угадайте, кто? — спросил я, открывая трубку.

— Вуди Вудпекер. Или Вупи Голдберг.

Мне было не до шуток.

— Да?

— Где находишься, Антон?

Голос шефа был усталый, замученный. Таким я его не знал.

— На лестничной площадке уродского многоэтажного дома. Рядом с мусоропроводом. Здесь довольно тепло и уже почти уютно.

— Нашел мальчишку? — без всякого интереса спросил шеф.

— Нашел…

— Хорошо. Я пошлю к тебе Тигренка и Медведя. Здесь им делать все равно нечего. А ты приезжай в Перово. Немедленно.

Я полез было в карман, и шеф немедленно уточнил:

— Если нет с собой денег… впрочем, пускай даже есть. Останови милицейскую машину, и пусть довезут тебя с ветерком.

— Так серьезно? — только и спросил я.

— Весьма. Можешь выехать немедленно.

Я посмотрел в темноту за окном.

— Борис Игнатьевич, не стоит оставлять парня одного. Он и впрямь потенциально силен…

— Да знаю я… Ладно. Ребята уже едут. С ними мальчику ничего не грозит. Дождись — и немедленно сюда.

Застучали гудки. Сложив трубку, я покосился на плечо:

— И что ты скажешь, Ольга?

— Странно.

— Почему? Ты сама сказала, что им не справиться.

— Странно, что он позвал тебя, а не меня… — Ольга задумалась. — Может быть… да нет. Не знаю.

Я глянул сквозь сумрак — и на самом горизонте обнаружил два пятнышка. Оперативники мчались с такой скоростью, что могли быть на месте минут через пятнадцать.

— Он даже адреса не спросил, — мрачно заметил я.

— Времени не хотел терять. А ты не почувствовал, как он взял координаты?

— Нет.

— Тренируйся больше, Антон.

— Я не работаю в поле!

— Теперь работаешь. Пошли вниз. Зов мы услышим.

Поднявшись — местечко на лестнице и впрямь уже казалось насиженным и уютным, — я побрел вниз. На душе был осадок — скверный, тоскливый. За спиной хлопнула дверь. Я обернулся.

— Мне страшно, — сказал Егор без всяких церемоний.

— Все в порядке. — Я стал подниматься обратно. — Мы тебя охраняем.

Он кусал губы, смотрел то на меня, то на полумрак лестницы. Впускать меня в квартиру ему тоже не хотелось, но и одному оставаться уже сил не было.

— Мне кажется, на меня смотрят, — сказал он наконец. — Это вы делаете?