— Врач, — задумчиво сказал я. — Ольга, а ведь это ниточка. Какой-нибудь старик или старуха… недовольные лечением. В последние годы жизни обычно происходит всплеск латентных магических способностей…
— Проверяется, — ответила Ольга. — Пока таких данных нет.
Да уж. Глупо бросаться в догадки, полдня с девушкой работали люди поумнее меня.
— Что еще?
— Группа крови — первая. Серьезных заболеваний нет, временами легкие кардиалгии. Первый сексуальный контакт в семнадцать лет, со сверстником, из любопытства. Четыре месяца была замужем, два года как разведена, с бывшим мужем отношения остались ровными. Детей нет.
— Способности мужа?
— Нулевые. У его новой жены — тоже. Проверено в первую очередь.
— Враги?
— Две недоброжелательницы на работе. Два отвергнутых поклонника по месту работы. Школьный товарищ полгода назад пытался получить фальшивый больничный лист.
— И?..
— Отказала.
— Надо же. Как у них с магией?
— Практически никак. Уровень недоброжелательности — бытовой. Магические способности у всех слабые. На такой вихрь они не способны.
— Смерть пациентов? За последнее время?
— Не было.
— Так откуда же взялось проклятие? — задал я риторический вопрос. Да, теперь понятно, почему Дозор попал в тупик. Светлана оказалась просто-напросто паинькой. Пять врагов в двадцать пять лет — можно лишь гордиться.
Ольга промолчала.
— Надо идти, — сказал я. Обернулся на окно, где виднелись силуэты ребят. Кто-то из охраны помахал мне рукой. — Оля, а как работал Игнат?
— Стандартно. Знакомство на улице, по варианту «неуверенный интеллигент». Кофе в баре. Разговоры. Уровень симпатии объекта быстро повышался, Игнат перешел к форсированному знакомству. Купил шампанское и ликер, они пришли сюда.
— Дальше.
— Вихрь стал расти.
— Повод?
— Никакого. Игнат ей понравился, более того, она стала испытывать сильное влечение. Но в этот момент пошел рост воронки, катастрофически быстрый. Игнат сменил три стиля поведения, добился однозначного предложения остаться на ночь, после чего воронка перешла в стадию взрывного роста. Был отозван. Воронка стабилизировалась.
— Как его отозвали?
Я уже замерз, и в ботинках чувствовалась противная сырость. И я еще не готов был действовать.
— «Больная мама». Звонок по сотовому, разговор, извинения, обещание позвонить завтра. Все было чисто, подозрений у объекта не возникло.
— И воронка стабилизировалась?
Ольга помолчала, видимо, связывалась с аналитиками.
— Даже несколько присела. На три сантиметра. Но это может быть обычным откатом после прекращения подпитки.
Что-то во всем этом было. Вот только я никак не мог сформулировать невнятные подозрения.
— Где ее участок, Ольга?
— Здесь, вокруг. Включая этот самый дом. К ней частенько заходят больные.
— Прекрасно. Тогда я пойду как пациент.
— Тебе требуется помощь с наложением ложной памяти?
— Справлюсь.
— Шеф одобряет, — через паузу ответила Ольга. — Работай. Твоя маска — Антон Городецкий, программист, холост, наблюдается три года, диагноз — язвенная болезнь желудка, проживает в этом же доме, квартира шестьдесят четыре. Она сейчас пустая, в случае необходимости обеспечим тыл.
— Три года я не потяну, — признался я. — Год. Максимум год.
— Хорошо.
Я посмотрел на Ольгу, она на меня — своим немигающим птичьим взглядом, в котором все же было что-то от той грязной аристократичной женщины, пившей коньяк у меня на кухне.
— Удачи, — пожелала Ольга. — Попытайся снизить воронку. Хотя бы десяток метров… тогда я рискну.
Птица взлетела и мгновенно ушла в сумрак, куда-то в самые глубокие слои.
Вздохнув, я пошел к подъезду. Хобот вихря заколебался, пытаясь коснуться меня. Я протянул навстречу ладони, сложив их в Ксамади, знаке отрицания.
Вихрь дрогнул и откатился. Без страха, скорее принимая правила игры. При таких размерах рвущееся инферно уже должно обрести разум, стать не тупой самонаводящейся ракетой, а скорее свирепым и опытным камикадзе. Смешно звучит: опытный камикадзе, но в отношении Тьмы этот термин оправдан. Вломившись в человеческий мир, вихрь инферно обречен погибнуть, но это не более чем гибель одной осы из огромного роя.
— Твой час еще не настал, — сказал я. Инферно все равно не ответит, но мне хотелось это сказать.