— Не буду.
Чтобы доказать свою точку зрения, она отпустила Аэнару, и тот исчез из виду.
— Прикажи мне не делать этого! — криком повторил Нийкс.
— Не буду! — крикнула она ему в ответ.
Они уставились друг на друга, их яростные взгляды встретились, пока Нийкс не издал свирепый рык, крепко зажмурился и не отступил. Он развернулся на каблуках и выбросил руку назад, швырнув свой меч со всей силы и отправив его в стену дворца, где тот с грохотом упал на землю. Затем он снова повернулся к Алекс и, шокировав ее до глубины души, наклонился и рывком поднял ее на ноги, грубо оттащив обратно в укрытие ее комнаты.
Как будто небеса сыграли с ними злую шутку, дождь начал стихать, и буря рассеялась, оставив их в жуткой тишине, пока с них капала вода по всему полу.
— Итак… — спросила Алекс, желая заполнить тишину. — Ты можешь сражаться.
Взгляд, который он послал ей, был уничтожающим.
— В отличие от тебя, я настоящий меярин… конечно, я могу сражаться.
— Эй, мне удалось постоять за себя там, не так ли? — защищалась она, скрестив руки на груди.
— Так и было, — ответил он. — И мне любопытно, как тебе это удалось, если бы я уже не знал ответа.
— И какой же это ответ, умник?
— На тебя уже претендовали раньше, — сказал он. — И хотя это больше не так, каким-то образом кровь меярин осталась с тобой.
Ее тело напряглось.
— Как…
— Я чувствую это, — сказал он, прерывая ее. — Я чувствую твою кровь во мне, как порчу.
Алекс решила не обижаться, так как она надеялась, что он имел в виду кровь Эйвена, а не ее смертную кровь… Хотя она сомневалась, что это так.
— Я не чувствую твоей крови во мне, — сказала Алекс, и она также никогда не чувствовала кровь Эйвена, только ее усиленный эффект. — Ты уверен, что не драматизируешь?
Его взгляд сузился, напоминая ей, что он все еще очень взвинчен, и ей следует следить за своими словами.
— Ты смертная. Ты и близко не так чувствительна, чтобы почувствовать что-то настолько тонкое.
— Но, как ты уже догадался, у меня есть чувства меярин.
— Что не то же самое, что быть меярином, — возразил он. — И кроме того, если я не ошибаюсь, ты, кажется, не всегда используешь эти чувства. Я предполагал, что это потому, что ты выросла среди смертных. Теперь я знаю, что это потому, что ты смертная.
Алекс поморщилась, раздраженная тем, что он сумел заметить нечто подобное.
— Я действительно отстой в том, чтобы быть одной из вас, — призналась она. — Но я пытаюсь.
— Почему?
— Почему? — повторила Алекс, приподняв брови от его любопытства.
— Почему ты пытаешься быть одной из нас? Почему ты вообще здесь?
Алекс прикусила губу, не уверенная, как много ей следует сказать. Но опять же, технически он был связан ее волей. Она могла рассказать ему все, что угодно, и ему пришлось бы держать это в секрете, если бы она попросила. Проблема была в том, что она не хотела приказывать.
— Я имела в виду то, что сказала ранее, — сказала она ему, на мгновение проигнорировав его вопрос, — о том, что ты знаешь, через что проходишь. Ты прав… на меня претендовал меярин, тот, кто приказывал мне делать невыразимые вещи, и я ненавидела каждую секунду этого. Ты можешь презирать меня сколько угодно, Нийкс, и я это заслуживаю. Но, пожалуйста, знай, я сделала то, что сделала, чтобы спасти твою жизнь, и я бы сделала это снова, если бы пришлось.
Она понизила голос почти до шепота.
— Я не могу убедить тебя поверить мне, но кроме сохранения моего секрета, сохранения нашего секрета, даю тебе слово, что я не буду приказывать тебе делать что-либо без твоего разрешения. Не намеренно. И когда я покину Мейю, а это будет уже скоро, я отпущу тебя перед уходом.
Она выдержала его пристальный взгляд и закончила:
— Каждый имеет право на свободу воли. Я не буду сковывать твою. Во всяком случае, осталось недолго.
Он внимательно наблюдал за ней на протяжении всей речи.
— Ты это серьезно, не так ли? — На ее вопросительный взгляд он уточнил: — Ты действительно собираешься освободить меня?
Она кивнула.
— Обещаю.
— И ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу?
Его взгляд по-прежнему был прикован к ней, поэтому она открыто встретила его взгляд, демонстрируя свои честные намерения, когда ответила:
— Ничего, кроме того, чтобы ты молчал о моей смертности и нашей связи.
— А если бы я попросил тебя прямо сейчас отпустить меня, — сказал он, — и дал тебе слово, что я никому не расскажу твои секреты, ты бы меня отпустила?