Общественный лифт скользнул вниз прямо до ее этажа, не останавливаясь нигде. По причине раннего часа, когда основной народ еще на работе, в кабинке она ехала одна, что по понятной причине не могло не поднимать ей настроения. Так что, в открывающиеся двери она ступа уже полная оптимизма и радостного предвкушения от все более приближающегося часа отъезда.
А что? Бабушку, конечно, не вернуть, но дело это давнее и ее саму она толком не помнит, а вот то, что подруга той вдруг объявилась — это ли не удачное стечение обстоятельств?
С бедой Анджелины тоже можно будет попробовать справиться. Вот отдохнет, а там с новыми силами разберется. Ведь если бы мужчина был той самой половинкой, то не сидел бы в вирте безвылазно, а объявился в реале, так?! А раз этот парень, что засел у подруги в голове, не ее соулмэт, то потихоньку, каждый день понемногу «поглаживая» эмоции Энджи, можно будет постараться избавить ее от этой зависимости.
Ну, а о том, что в диких землях все страшно и ужасно, и вовсе переживать не следует. Да, все именно так и выглядит на первый взгляд — по головидению периодически передают, что сильно тряхнуло там, а цунами накатило — вот там, а смерч прошелся там-то и там-то. Но если обращать чуть меньше внимания на страшные картинки, а внимательно слушать о каких территориях идет речь, то очень быстро становится ясно, что это одни и теже земли, лежащие очень далеко от обжитых мест. Как правило, катаклизмом накрывает самый юг и восток Евразийской плиты, соответственно север Африки и западные части остатков Американских континентов, а не повсеместно, чуть ли не сразу за границами куполов.
Но, по большому счету, люди в это не вслушиваются, пугаясь страшных видов затопленных бескрайних просторов, текущей лавы и громадных трещин в земле, в которые могли бы рухнуть и монументальные башни Сити-центров. И совершенно не звучит нигде мнение, что основные территории, в смысле те, которые относительно не пострадали в Эпоху катастроф, уже вполне пригодны для обитания.
Люди, которым принадлежат данные земли, почему-то об этом не распространяются. И если верить словам одного хорошего знакомого Кэти, то им это просто-напросто не выгодно. Чем? Девушка не особенно-то стремилась задаваться подобными вопросами, но вот редкие высказывания и знакомых, и незнакомых людей, как вот того неприятного парня, что влез в разговор в ресторане, да и все, что можно было найти в сети, она ловила и «мотала на ус» к своей пользе. И в результате выходило, что и за куполами люди… живут, и не плохо живут… и как бы не получше, чем они все здесь в городе.
Средний уровень периметров Ньютвера имел пять этажей, а каждый этаж состоял из двух параллельных линий, называемых традиционно улицами.
Так вот, опустившись с перрона на три этажа вниз и повернув от лифтовых блоков налево, Кэтрин оказалась на своей улице, почти пустой, тихой и «солнечной», как и положено выгладить улице спального района в июне месяце в пять часов пополудни, даже если она внутри монолитного строения, а солнце лишь искусная имитация.
Стоянки для аэромобов, небольшие платформы, слегка возвышающиеся редкой цепочкой по самой середине улицы, были все свободны. Движущаяся пешеходная дорожка еле-еле ползла на самой низкой скорости, а в витринах магазинов замерли и вовсе неподвижные манекены, в ожидании пока улица оживет и мимо потянуться потенциальные покупатели.
А «почти пусто» составляли лишь две мамочки на скамейке, возле которых в полуметре над тротуаром покачивались коляски, ватага мальчишек лет восьми на аэророликах, которые к сидящим женщинам не приближались, видимо, уже успев выхватить от них, а также крупный широкоплечий мужчина, одиноко сидящий за столиком возле ресторана.
А вот его Кэти была рада видеть. Это был как раз тот самый хороший знакомый, что являлся для нее главным источником информации о диких территориях, и хозяином бара-ресторана «Медведь и Пирожок», что расположился на первом этаже того здания, где Кэти имела квартиру.
Ага, название заведения было смешным и несуразным, но Кэтрин нравилось. После всяких цветов и сладостей, разных «милых друзей» и пафосных «роялей» с «грандами», украшающих вывески по всем уровням и кварталам Сити-центра, это название воспринималось милым и каким-то домашним.
Мужчина, которого звали Джо, а в бытность его одним из самых знаменитых бойцов ММА — Черным Гризли, и на сегодняшний день впечатлял своими размерами. Впрочем, он не был стар, и даже не мог считаться сильно пожилым человеком в современном мире. Хотя по его собственным словам полный комплекс процедур по регенеративному омоложению он вследствие четырех десятков лет проведенных на ринге должен будет пройти в ближайшие годы — в свои неполные восемьдесят, а не как все нормальные люди — гораздо позже.