Мои глаза расширяются. И я рычу:
– Какого хрена?
Парень поворачивается на мой голос, и я встречаюсь с взглядом его карих глаз. В них я отчетливо вижу лишь дерьмо.
На придурке черный костюм в мелкую клетку. Дорогой, очевидно. На рукавах рубашки блестят золотые запонки. Он переступает своими лакированными оксфордами через хрупкую ногу девушки и, сложив свои руки в карманы, вскидывает голову.
– Бар закрыт, – выплевывает он. – Уходи, пока я не позвал охрану.
Слово «охрана» звучит для меня, как команда «фас» для собаки. В два шага сокращаю расстояние между нами и, даже не задумываясь о том, что делаю, бью кретина головой о барную стойку. От силы удара он теряет сознание и стекает лужицей на пол.
Не мешкая, подлетаю к девушке. Она ошарашенно смотрит на меня, пока я аккуратно поднимаю ее с плитки и подхватываю на руки, чтобы покинуть бар.
– Какого черта ты делаешь? – вдруг спрашивает она. – Ты вообще понимаешь, во что ввязался? Поставь меня на землю. Сейчас же!
Ее командный тон удивляет меня, но кто я такой, чтобы навязывать ей свою помощь. Я ведь не супергерой.
Послушно опускаю ее на асфальт, когда мы оказываемся на улице. И с ее губ тут же срывается стон. Она хватается за мое плечо, стараясь сохранить равновесие, и обхватывает свою голень.
– Болит? – тут же интересуюсь.
Брюнетка резко отдергивает от меня руку и прислоняется плечом к стене.
– Не твоего ума дело.
– Тебе бы показаться врачу. Возможно, это вывих.
– Спасибо, папочка.
– А обязательно ерничать? Я всего лишь хочу тебе помочь.
– Разве я просила тебя мне помогать?
Вопрос резонный. Пожимаю плечами.
– Мне уйти?
Она кивает, и я просто молча удаляюсь от нее в сторону своей машины. Вот только не надо делать из меня мудилу. Я не собираюсь навязывать ей свою помощь, если она ей не нужна.
– Постой, – вдруг доносится ее голос.
Я оборачиваюсь на звук.
– Ты не мог бы открыть мне дверь? Моя сумка осталась внутри.
Засовываю руку в задний карман, чтобы достать карту, и понимаю, что, скорее всего, она выпала, когда я наклонялся, чтобы поднять девушку с пола.
– Моя карта, по ходу, тоже осталась внутри.
Она запрокидывает голову к темному небу и издает отчаянный стон.
– Твою мать, – выдыхает она. – Можешь дать мне свой телефон?
– Зачем?
– Я позвоню в охрану.
– Знаешь номер? – Я вскидываю бровь.
С ее губ снова срывается стон.
– Нет. Боже, и зачем ты только полез меня спасать?
– О, извини. Нужно было оставить тебя там? Может, он бы еще пару раз втащил тебе в живот или разбил бы нос. Ты мазохистка?
– Да пошел ты, – выплевывает она, вызывая у меня усмешку.
– Я ведь практически пошел, но ты сама попросила меня остановиться.
Девушка прислоняется спиной к стене бара и, скинув босоножки, спускается на землю. Запрокинув голову назад, она шумно выдыхает. И я в очередной раз решаю побыть джентльменом.
Идиот.
– Давай я отвезу тебя в больницу, – предлагаю я, когда она снова потирает больную ногу.
– Мне нужно в бар.
– И что, собираешься здесь сидеть, пока кто-нибудь тебя не заметит?
– Звучит как план.
Шумно выдыхаю.
– Кто этот парень?
– Ты задаешь слишком много вопросов, которые тебя не касаются.
– А ты воспринимаешь мои вопросы в штыки, хотя могла бы просто взять и ответить.
Она набирает полные легкие воздуха, а затем на выдохе отвечает:
– Он мой жених.
Вскидываю брови и поджимаю губы, чтобы постараться никак не комментировать странный выбор мужчины.
– Хорошо, твой жених сейчас в отключке. Он неплохо стукнулся виском, поэтому не думаю, что в ближайшие два часа этот придурок придет в себя.
– Он не придурок.
– Для тебя – возможно. Для любого здравомыслящего человека – придурок.
– Господи. Разговаривать с тобой было моим самым идиотским решением.
– Самое идиотское решение – сидеть на холодном асфальте в надежде, что тебя здесь кто-то обнаружит. Учитывая время на часах, тебя может здесь найти разве что парочка наркоманов.
– И что ты предлагаешь?
– Я могу отвезти тебя в частную клинику, чтобы осмотрели ногу. А затем привезу обратно и подожду с тобой в машине, когда здесь кто-то появится.
Брюнетка наклоняет голову, хмуря брови.