Не помня себя от радости, Кассия ринулась во внутренний двор замка, чтобы встретить своих мальчишек уже там. В самом же замке кипела работа. Накрывались столы и готовились праздничные яства, доставались из погребов сладчайшие вина.
Все рыцари спешились, и барон Седрик вышел к ним во двор. Он стоял на ступенях, немного обескураженный, но довольный.
«Интересно, помнят ли эти двое об обстоятельствах расставания?» — хихикнула про себя Кас, заметив, что Тревор небрежно вручил узду своей лошади начальнику гарнизона, как какому-то конюху. Сэм, приняв у Трева его шлем и походную сумку, скрылся за дверьми казармы. Рыцари же выстроились перед бароном и как один опустились на колено.
— Поднимайтесь, благородные мужи! — воздев руки, воскликнул Седрик. — Войдите в мой дом дорогими гостями и не отказывайте себе ни в чем.
Рыцари последовали за бароном внутрь. Каждая вмятина, каждая царапина на отполированной до блеска броне — след страшной битвы. Тревор отстал нарочно. Он возвышался перед Кассией статуей героя, молчаливый и чужой. На его лоб легли не по годам глубокие морщины. Вдруг Трев обезоруживающе широко улыбнулся.
— Прежний… — ахнула Кас, и слезы покатились по ее щекам.
— Не реви, дурочка, я живой. — Он притянул подругу к закованной в железо груди.
— Вот и исполнилась твоя мечта, — всхлипнула она.
— Скорее, я приобрел новую. — Тревор отстранился и взглянул Кассии в лицо.
— Какую?
— Чтобы никогда нигде не было войны.
Глава пятая, в которой трое снова вместе
На праздник Кассию никто не пригласил. Она томилась в своих покоях, забытая всеми. Вышивание не отвлекало. Вертлявая игла так и норовила впиться в пальцы, да поглубже. Даже Милани знала больше о закончившемся походе. Как и прочие слуги, она ублажала гостей.
«Барону явно не понравилось, что я покинула его на балконе, — корила себя Кас. — Будь я сдержанна, сидела бы за столом, слушала бы истории».
В дверь украдкой постучали, Румяная Милани шмыгнула внутрь.
— Что скребешься, словно мышь? — Кассия болезненно поморщилась.
— Там так весело… — Служанка прижала руку к сердцу.
— То там, а я здесь, — не скрывал досады, ответила Кас.
Она снова едва не плакала. Только теперь не от счастья, а от обиды. Принесенные в покои кушанья давно остыли. Кассия не притронулась к ним из принципа. Эхо голосов и музыка струились по коридорам, распространялись по печным трубам и дразнили, дразнили…
— Тревор Вайнвуд — мой названый братец. Вернулся рыцарем, а мне его даже не дают поздравить. Отчего я не служанка? — Кас подперла щеку кулаком.
— Хм… — Милани пригладила выбившиеся из прически пряди. — Позволите мне предложить решение?
— Предлагай, — встрепенулась Кассия.
— Лишняя пара рук на кухне всегда пригодится, — хитро прищурившись, призналась та. — Переодеть вас — пара пустяков. Никто и не заметит.
От радости Кас бросилась Милани на шею и горячо расцеловала в обе щеки.
— Будет вам, — пролепетала та.
— Торопись! Мне не терпится попасть на праздник. — Девушка вытолкала служанку из комнаты.
Милани обернулась в мгновение ока. Простое платье, косынка и фартук: пришлись впору. «Забудьте все, чему я учила, — произнесла служанка, вручая госпоже кувшин. — Ничего, кроме известной доли скромности, вам не пригодится».
Кассия боялась, что Седрик узнает ее, однако барон не привык обращать внимания на то, откуда берутся вино и еда, так что ее незамысловатый план сработал. Кас вошла в залу, заполненную шумным гулом от пола до потолка. Рыцари пили много и усердно. То и дело за столами звучали тосты. Только не все предавались веселью.
Для Кассии люди делились на три типа: первые беззаботно радовались любой ерунде и пускались во все тяжкие, завидев спиртное; вторым для радости требовался повод весомее, чем дармовая выпивка, а третьи не умели веселиться вообще. Тут хватало и первых, и вторых, и третьих.
Крик Тревора перекрыл гвалт, и все смолкли.
— За тех, кто не вернулся, — произнес он уже в полной тишине.
Рыцари поднялись. Забыли о пустых разговорах, еде и кокетливых девицах. «За тех, кто не вернулся», — загудел нестройный хор голосов. Что-то мертвой хваткой стиснуло грудь. Кассия смотрела на Трева. Она узнавала и не узнавала его. Лишь Всевышний видел, что довелось пережить Тревору за время разлуки.
С самым невинным видом Кас бочком прокралась к другу, уворачиваясь от желающих заключить ее в объятия.
— Вина, смелый воин? — улыбнулась девушка.
— Кас? — Тревор поперхнулся. — Я не понял, ты на каком положении тут? Вроде встречала как леди, а теперь с кувшином.