– Мы не будем работать вместе! – наконец прорвало Флейм; она стиснула кулаки. – Вы, должно быть, самый невоспитанный человек на свете! Сперва вы заставили меня ждать, вместо того, чтобы сказать: «Здравствуйте, садитесь пожалуйста». Теперь вы все время перебиваете меня и не даете открыть рот. – Она тяжело дышала, не задумываясь о том, что ее грудь, поднимаясь и опускаясь, представляет собой в этот момент очень волнующее зрелище.
Рис не мог понять свои ощущения. Он разрывался между гневом, весельем и желанием. Утро, начавшееся тускло и безрадостно, превратилось в самые настоящие скачки, и он был достаточно молод, чтобы получать от этого удовольствие.
– Если вы мне дадите сказать хоть слово, мистер Декстер, – она прорычала его имя, – я наконец смогу объяснить, что произошла ошибка. Я не хочу работать на «Ридекс», особенно сейчас, после знакомства с вами. Я не стану работать на «Ридекс», даже если это будет единственная на земле ювелирная фирма! Что на самом деле не так! Может, для вас это окажется ударом, мистер Декстер, но я скажу: есть другие компании, значительнее вашей. – Она невольно указала на окно, откуда открывалась панорама Лос-Анджелеса. – «Корральдо» в Италии, «Альциона» в Англии. Хотя бы эти две. И…
– Ну хватит! – Его голос был словно удар грома.
Флейм вздрогнула, растеряв все сердитые слова. Она ощутила мощь этого человека и поспешно отступила назад, а Рис Декстер подошел ближе, угрожающе выдвинув подбородок. Его глаза оказались в нескольких дюймах от ее глаз. Она видела в них оранжевые искорки – странное сочетание огня и льда. Она с трудом проглотила слюну, сердце ее колотилось от страха и от чего-то еще. Чего-то опасного, возбуждающего…
– Если вы не хотите работать на «Ридекс», – процедил он сквозь зубы, и на шее у него быстро-быстро запульсировала жилка, – зачем вы послали мне рисунки?
– Я не посылала, – торопливо ответила Флейм, чрезмерно довольная изумлением, смывшим надменность с его лица. – Это моя подруга отправила, не спросив разрешения и не предупредив меня. Я пришла, чтобы лично вам объяснить ситуацию, подумала, что это было бы вежливо. – Флейм насмешливо подчеркнула последнее слово. – Но теперь понимаю, я совершенно напрасно тратила время и силы. Буду вам крайне признательна, если смогу получить обратно свою папку…
Рис уставился на девушку, ощущая опасное возбуждение в своем теле. Но ведь он же не был вытесан из камня, чтобы не реагировать на потрясающую красоту, воинственность и спонтанный чувственный вызов. У него и раньше были женщины и много, но никогда, даже в юные годы, он не чувствовал такого сильного влечения к женщине за каких-то пятнадцать-двадцать минут знакомства, как к этой юной мегере. Заметив наконец ее вопросительный взгляд, Рис схватил папку со стола и швырнул ей в руки.
– Да ради Бога, миледи! Желаю удачи, хотя не думаю, что «Корральдо» и «Альциона» примутся вырывать ваши эскизы друг у друга. Я же хотел предложить вам помощь. Потому что «Ридекс» относительно новая фирма, а я всегда готов поддерживать молодые таланты!
– Да неужели? – яростно парировала Флейм. – А я думаю, вы придерживаетесь другой политики – переманивать их. – После чего Флейм резко развернулась на каблуках и направилась к двери. Тяжело дыша, Рис смотрел, как она уходит. Он нахмурился, но потом, сам того не желая, улыбнулся. Девушка хлопнула дверью, оставив в комнате чувство странной пустоты.
Рис вздохнул, тихо засмеялся и покачал головой. Она ворвалась и пронеслась, как циклон, оставив после себя и в душе у него настоящий хаос. Как ни абсурдно это выглядело, он тут же начал скучать по ней. Его тело все еще покалывало, а в воздухе витал аромат ее духов.
Рис снова покачал головой. Она слишком молода. И чертовски дерзка. А ему не нужны никакие осложнения. У сына мультимиллионера и так достаточно проблем. Хотя, конечно, жаль, что эта огненная красота ушла из его жизни…
ГЛАВА 4
Джастин небрежной походкой вошел в небольшой холл и огляделся с легким чувством сожаления. Он полюбил эту прокуренную комнату и даже ужасную кофеварку и знал, что станет скучать по всему тому, что окружало его здесь. Ему вдруг расхотелось оставлять Оксфорд, но он быстро прогнал это чувство и стал небрежно осматривать стеллаж, отыскивая адресованную ему почту. Джастин увидел голубой авиаконверт со своим именем, и ему показалось, что по спине проползла длинная холодная змея. Почерк был незнакомый, на марке стоял штемпель Бостона, США. Он никогда не видел почерка матери, но инстинкт подсказал – это ее рука. Почему она так долго не отвечала на его письмо? Малколм умер почти три месяца назад. Может, это?.. Во рту у Джастина пересохло. Может, это еще один шанс? Он написал ту злобную записку, когда метался между страхом и восторгом, ужасным беспокойством и головокружительным чувством облегчения. Тогда ему ничего не хотелось, кроме как упорядочить собственную жизнь, что означало: мать должна остаться по другую сторону Атлантики. А если она подумала, что у него было не все в порядке с головой, когда он писал то письмо? Может, она решила подождать, дать ему время опомниться, а потом снова написать, попросить… Что попросить?