Она засмотрелась на то, как языки пламени ласкали стены камина. Девушка повернула голову чуть в сторону, встречаясь взглядом с рубиновыми глазами. Кан задумчиво смотрел на неё, о чём-то размышляя. В итоге Теодор дёрнул его за рукав и Кан ответил на вопрос мальчишки, что есть сил уклоняясь от ответа.
— Кстати, мы познакомились с твоим братом. Он сказал, что пока тебя нет, тот будет пользоваться твоим драконом. Чтобы мы передали тебе.
— Что?! Да как!.. Я убью Даниэля. — Лицо Рубиуса исказила злость, и даже Эйлал поразилась, насколько натурально она выглядела.
К их столику подошла Рэзия, и все мигом замолчали. Повисла гнетущая тишина. Смарагдус сложила руки вместе, думая о чём-то своём. Она подняла на всех глаза.
— Уже познакомились с близнецами? Они поистине невыносимы.
Кан закивал головой, а братья возмутились тому, что сестра оскорбляла их при наследниках Ларадеса. Рэзия опустилась на пустой стул рядом с Вэноном. Брюнет не смог не заметить, как её плечи напряжены, и с какой силой они впилась руками друг в друга, ногтями оставляя алые полумесяцы на ладонях. Тем не менее, зеленоглазая пыталась поддерживать беседу. Вэнону не особо понравилось это. Девушка лишь притворялась.
Когда общее внимание было переведено на близнецов, брюнет наклонился к блондинке.
— Рэзия. Перестань.
— Что перестать? — Невинный непонимающий тон заставил его нахмуриться.
— Не притворяйся.
— Я не притворяюсь. Всё хорошо.
— Нет, не хорошо. — Под столом тот коснулся её руки и сжал запястье. Рэзия отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом. — Рэзия… тебе стоит отдохнуть. Пойдём, я провожу. — Блондинка с недоверием повернулась в его сторону. — Пойдём.
Девушка пронзительно смотрела на него, но после тяжело вздохнула, позволяя поднять себя со стула и повести прочь.
По коридору шли молча. Вэнон и не считал, что нужно что-то говорить. Наконец, они дошли до комнаты Смарагдус. Вэнон остановился у двери, а Рэзия коснулась ручки, но не повернула, молча смотря в вперёд.
— Ты как?
Вэнон повернул голову, пытаясь заглянуть в глаза блондинки. Та смотрела прямо в дверь невидящим взглядом.
— Это ужасный день… самый ужасный в моей жизни.
— Впереди много хороших дней. А без плохих жизнь была бы не правдоподобной.
— Ты считаешь? — Рэзия усмехнулась, недовольно смотря на брюнета. Тот пожал плечами.
— А разве может быть иначе?
— У меня была жизнь, состоящая только из хорошего. И она была правдоподобна.
— Как видишь, такого не может быть. — Пронзительный взгляд синих глаз заставил дрожь пройтись по телу. В молчании, оба холодно смотрели друг на друга. Почему холодно? Это даже странно, особой вражды между ними нет. И никогда не было. Зато, это было отрезвляюще и возвращало Смарагдус к реальности.
Мнение Вэнона было объективно. Как и всегда. Парень сложил руки вместе, опёршись об стену. Он не нарушал зрительного контакта, но молчал как чёрт. В темноте и тишине ночного коридора это даже имело толику успокоения.
Рэзия первая нарушила зрительный контакт, подняв лицо к двери. Холодным тоном она попрощалась и зашла в комнату, беззвучно закрыв дверь. Вэнон молча думал о своём, не сдвинувшись с места.
После он пожал плечами и направился к себе.
Комната встретила его раскрытым окном, которое он же и оставил. Тот запретил служанкам закрывать окна, и всякий раз смотрел холодным взглядом, когда те верещали, будто он простудиться. Ага. Простудиться, сляжет в кровать и умрёт. Смерть от окна его даже манила своей простотой и глупостью.
Парень упал на кровать, кладя вторую подушку под голову. Письмо, полученное от матери, никак не выходило у него из головы на протяжение всего вечера. Тем более, он не хотел признавать, что обрадовался новости, как должен был. От этого его стало разъедать чувство вины. Королева Дарталия имела право снова влюбиться, несмотря на то, что она вдова. Но Вэнон воспринимал это как предательство.
Порывшись рукой в тумбочке, Вэнон достал оттуда фотографию. На ней была рыжеволосая девушка с множеством веснушек. Щербатая улыбка зарождала в сердце тёплое чувство. Синющие глаза шли девушке, несмотря на то, что рыжий и синий трудно совместимы.
Сзади брюнет, с такими же синющими глазами. Знакомое лицо. И правда, своё лицо должно казаться знакомым. Только на этой фотографии ему не больше четырнадцати, а его сестре восемнадцать. Сейчас ей бы было двадцать один. Парень вздохнул, и убрал чёртову фотографию, держа себя в руках, чтобы не порвать её как бы ему этого не хотелось каждый раз, когда он её доставал. Брюнет прикрыл глаза.
Поганый день нарушил его психическое состояние. Похороны всегда отдавались каким-то неприятным чувством, появлявшимся где-то под коркой мозга. Люди со страдальческим выражением лица, мечтающие, чтобы это поскорее закончилось. Те, кто начинает рассказывать что был другом умершего, хотя сам бы с радостью убил его… Это всё бесило Вэнона.
Его часто бесили люди, но во время обострения этого чувства он желал убить всех вокруг и старался не попадаться никому на глаза. Впрочем, беспробудный сон ещё мог привести его в чувства. Он ведь будущий король. И не должен жаждать смерти людей вокруг. Не-дол-жен.
Эйлал расчёсывала волосы перед сном. При этом она стояла у зеркала, изредка поглядывая в книгу и запоминая новые эльфийские слова. Не смотря на всеобщую скорбь и траур, королева Ротадия посчитала, что наследники должны продолжать учёбу ещё усерднее, чем до этого. Разве что Рэзия не ходила на них, отлёживаясь у себя в комнате. Ларадей был вместе с Уриэль, оказывая девушке необходимую поддержку. Таласия не возражала и спокойно отпустила парня. Тот в последнее время тоже был весьма обеспокоен произошедшим.
Уже прошло чуть больше недели с момента смерти короля Коридона, но убийцу так и не нашли. Более того, не было даже предполагаемых виновных. Расследования ни к чему не привели.
За это время Кан уезжал в Рубинию, на следующий же день после похорон. Рубиус уехал в тот же вечер, когда состоялись похороны и напоследок лишь сказал, что надо расспросить отца. Девушка тяжело вздохнула, опустившись на стул. Она стала теребить край ночной рубашки. Кан вернулся спустя неделю, а в итоге лишь поздоровался с ней при всех, причём так официально, что девушку передёрнуло.
С того времени, как убили короля она всерьёз подумала, не почудилось ли ей всё, что произошло в саду королевы Розалии. Уж слишком призрачной мечтой или сном это ей казалось. А может так и было? Нет. Записка, бережно хранящаяся в дневнике, была тому доказательством.
Эйлал бросила расчёску на стол. Чего это она вообще переживает? Записка! Записку любой дурак написать может, тут гордиться нечем. Может, у Рубиуса в Рубинии была другая девушка, и потому по приезду он забыл о Таласии. Сердце больно кольнуло. Аквамарианка села на стул с ногами, поджав их. Ей не хотелось, чтобы это было правдой, хоть сознание уже и рисовало это во всех красках.
Из пучины этого представления девушку выдернул стук в дверь. Она облегчённо вздохнула. Ларадей перед уходом сказал, что может быть зайдёт перед сном, если опять не уснёт у Уриэль, как тот любил делать. Во всяком случае, было не так холодно, как тот оправдывался. Девушка обрадовалась, что могла поговорить с ним по душам. Сейчас это было ей необходимо, и после всех своих мыслей она даже подумывала рассказать ему про Кана. Иначе, она бы просто свихнулась.